Леонхард фон Линдендорф 4

— Представьтесь. С кем я говорю?

— Виконт Сэмюэль Соммерстон.

— Вот что я вам хочу сказать виконт: до этого времени моё графство вело дела с вашими торговцами, мы даже продавали вам оружие и пушки, но после тех безобразий, что вы творите на море, торговать с вами я запретил. А оружие и наши пушки мы лучше продадим франкам и кастильцам. А воевать с вами или нет, пускай мой император решает.

Тут к виконту присоединился довольно пожилой рыцарь. Ну, как пожилой, лет 45, но для этого времени да, пожилой.

— Разрешите представиться, ваше сиятельство, барон Уильям Броксвилл. Наш король, Ричард 2-й,как раз и прислал нас к вам, чтобы разрешить это недоразумение. Наши моряки просто не разглядели ваших флагов и приняли за франков, поэтому и напали. За что и поплатились. Но ведь ваши корабли шли рядом с английским берегом и они должны были их проверить.

— Ну, так и проверили бы, кто им мешал? Отправили бы малую галеру, поговорили бы, зачем же сразу нападать?

— У нас немного другие сведения, ваше сиятельство. Наши моряки утверждают, что они сделали предупредительный выстрел, чтобы вы остановились, как раз для того, чтобы поговорить.

— Вы сами-то верите в то, что говорите, господин барон? Открывать огонь из пушек и готовиться к абордажу — для того, чтобы просто поговорить? И возле чьих берегов шли мои корабли, не важно, они были в море, а море не принадлежит никому.

— Канал между Англией и континентом принадлежит нам, англичанам. — опять влез виконт. Видно послали сынка какой шишки для представительности, а в помощь дали барона, чтобы углы сглаживал и советами помогал. Но оба не справились.

— Это не канал, а пролив между вашим островом и континентом, морской пролив. И он не принадлежит никому. А чтобы вы это поняли, мои корабли будут топить все встретившиеся им английские корабли в этом проливе. Пока вы этого не поймете и не выплатите мне компенсацию.

— Какую ещё компенсацию? — взвился виконт.

— Не очень большую, чисто символическую. 10 тысяч серебрянных фунтов.

Виконт даже слова сказать не мог, только закрывал и открывал рот. Барон посмурнел и тоже смотрел на меня волком. А мне наоборот было весело. Зачем попёр в бутылку, черт его знает. Хотел ведь поспорить с ними чуть-чуть, а потом впихнуть им партию оружия и недопушек, которых Хайнц отлил уже довольно много, несколько десятков. А получилось как получилось. Ну, не люблю я англичан. Сильно не люблю. И раньше не любил, ещё в своем будущем, за их лживость и подлость, и сейчас не люблю. Хотя с компенсацией я и в самом деле перебощил — около четырёх тонн серебра, да ещё и для воюющей страны — это много. Другое дело, всё равно ведь ничего не получу. Так что могу назначать компенсацию хоть в один фунт, хоть в миллион, всё равно ничего не обломится. Да и какая может быть компенсация от короля какому-то графу, даже не смешно.

Выступать англичане не стали. Да и какой смысл? За моей спиной десяток кирасиров, у каждого в обеих руках по пистолету, лежат на плечах. Двадцать выстрелов в упор. Они и шага сделать не успеют. Не дураки, понимают. Спровоцировать меня на поединок? Можно попробовать, но не факт, что получится. А если и получится, то драться я буду на своих условиях, то есть просто пристрелю любого вызвавшего — это они тоже знают. Выбор оружия за мной, а обращаться с огнестрелом они не могут. Вот заточенной железкой любой из них меня пошинковать может, наверное, теперь уже не уверен, я ведь тоже уже несколько лет тренируюсь, но зачем рисковать? А они обо мне справки наверняка наводили, так что иллюзий не питают и на небеса никому не хочется.

Развернулись и ушли. Вот так, — ни здрасьте тебе, ни до свидания. Хамы. Посидел немного. Приказал притащить вина. Встал с кресла и уселся за стол. Элдрику указал место напротив. Сидели с ним и молча потягивали вино. Да, не хорошо получилось. Чем это может мне грозить? В общем-то, ничем. Кроме финансовых потерь. То, что я таскаю свое оружие в Испанию и Португалию — это хорошо, но надо ведь и ближайших соседей окучивать, что у меня не очень-то получается. А у меня ведь под носом две воюющие страны, которым оружие нужно постоянно и возить им не надо, сами приплывут и возьмут. Не берут, сволочи. Один раз впихнул и тем и другим не плохие партии, а потом только по мелочи. А мне моё возросшее графство содержать надо. И на какие шиши? Свои-то моё оружие брать не спешат. Берут, конечно, на редко и понемногу. Купцы с верховьев Рейна приходят и покупают, но стараются взять как можно дешевле. А мне дёшево отдавать никак не интересно. Меня Гюнтер как-то просвещал по ценам на оружие. В Англии хороший меч стоит от 40 до 80 шиллингов. То есть от 2 до 4 фунтов. То есть свой вес в серебре практически. У нас в империи подешевле, всё-таки мы ни с кем не воюем. Вернее, большой войны нет, а маленьких войнушек сколько угодно. Но цены на оружие пониже, чем во Франции и Англии, но не намного. А наши купчишки, с севера Германии и верховьев Рейна, пытаются у нас выторговать те же мечи за марку-полторы, меньше фунта. Особенно ганзейцы наглеют. А потом их полякам, русским и скандинавам продают. А там цены даже повыше, чем в Англии и Франции. И какой смысл мне с германскими купцами торговать? И не торговать не могу, сразу начнут императору и курфюрстам жаловаться о притеснении торговли, а на это и император и курфюрсты смотрят очень не хорошо, могут и вмешаться. А мне этого совсем не надо, мне и без них хорошо. Но пока Гюнтер находит на местных купцов управу. Всё просто, втюхивает им шёлк, специи и другие восточные товары намного дешевле венецианцев и генуэзцев. Вот все и довольны. Восточные товары — это хорошо, а оружие куда девать? Хорошую цену за него наши купцы как не давали, так и не дают.

Посидели, дождались доклада, что англичане ушли и отправились в замок, куда к вечеру не спеша и добрались. На следующий день собрались, обсудили встречу с англичанами. Гюнтер, конечно, рад не был. Да я и сам не радовался, не знаю, что на меня нашло. Подумали, подумали, но решили, что ничего страшного не случилось. Пришлют ещё одну делегацию, никуда не денутся, а с ними уже и договоримся. И пушки им впихнем и аркебузы, не говоря уже об остальном оружии.

А к вечеру следующего дня примчался гонец, который сообщил, что эти островные собаки всё-таки набедокурили. На обратном пути они напали на струг, тащивший баржу с рудой. На струге не сплоховали, обрубили канат и смогли уйти. Но экипаж баржи англичане перебили. Правда, экипажа того всего пять человек, но всё равно жалко. И на струге есть потери — трое убитых и шестеро раненых. Хорошие лучники у англичан. Огнем орудия со струга англичан отогнали и даже пытались преследовать, но разве малый струг угонится за галерой? А ночью англичане прорвали наплавной мост. Просто высадили на него десант и порубили канаты, скрепляющие лодки. И с берегового форта ничего сделать не смогли. Пока проснулись, англичан уже и след простыл. Мимо Дуйсбурга они проскочили в предрассветных сумерках. Да их никто и не собирался трогать — идут себе и идут. Не торгаши, пошлину платить не надо. Да её пока и не платит никто. Об их безобразиях в городе стало известно, только поздним утром, когда струг до города добрался. О преследовании речи даже не заходило. Некем, да и время упущено.

Вот так. Потери, конечно, мизерные, но безобразничать на моих землях — это уже верх наглости. Ничего, посчитаемся. Придумаю как.

Глава 12

А на следующий день стало не до англичан. От дядюшки примчался гонец с сообщением, что он уже готов к захвату Эссена и выступает на следующий день. То есть уже выступил. Гонец то пока добрался, день как раз и прошёл. Ну раз он выступил, то и нам пора. Отдал приказ Курту. Сам остался в замке. Хотелось, конечно, прогуляться, но самому выступать на захват какого-то клочка земли с несколькими деревнями и зачуханного городка — много чести. Но гонца в этот городок, монахам, отправил. И к монахиням тоже отправил. С уже готовым письмом. В котором написал, что дядюшка мой, конечно, самодур и мужлан, но к женскому монастырю он близко не подойдёт — это я им гарантирую. И вообще, приложу все силы, чтобы уважаемые монахини не подверглись никаким притеснениям. О том, что мы с ним договорились об обмене, писать, естественно, не стал. Ни к чему это им знать. Зато потом обязательно к ним заскочу и пожалуюсь на то, что только ради них я отдал дядюшке свои замечательные земли,а на себя взял обузу по защите такого замечательного монастыря и таких прекрасных их. Думаю, поверят. Никому ведь в голову не придёт, что обмен равнозначен. Ещё бы, плодородные земли в долине Верля менять на никому не нужные земли Эссена — глупость. Про монастырь и проблемный город вообще молчу. А то, что там угля полно — так кому он нужен? Печи топить? Так пока лесов в Германии хватает.