— Пора, — скомандовал истинный владелец этого дома, хлопая себя по коленям и поднимаясь со стула. — ID куда положил?
Я последовал его примеру, демонстрируя запястье, где под пластырем нашёл временное пристанище мой армейский документ. Ехидно добавил:
— Сам же приклеивал.
— Да пошёл ты, — беззлобно огрызнулся он. — Так сложно ответить? Может, я рассеянный? — и, весело изобразив некие танцевальные «па», переместился к двери.
***
— Ма-ам! Я машину возьму? — с лестницы по-детски проорал Псих. — Мы по городу покатаемся!
Запертая дверь первого этажа, из-под которой пробивалась узенькая полоска света, приоткрылась, и в холл вышла Рона, на этот раз одетая в глухой, целомудренный халатик. Строгая, накаченные губы поджаты, насколько это возможно.
— Бери, — сухо проговорила она с плохо скрываемым раздражением. — Сын! Ты что творишь? Ты зачем увечишь ми... — тут женщина запнулась, полагая, что ласковое прозвище «милый» не подходит для обсуждения персоны очередного любовника с великовозрастным отпрыском, — моего гражданского мужа?!
— Мама, — первый номер смущённо склонил голову, избегая смотреть ей в глаза, однако говорил довольно жёстко, убеждённо в своей правоте. — Мы много раз обговаривали, что мансарда — моя территория. Там мои порядки.
— Неразобранный хлам?!
— Он. Я же не лезу в твои комнаты со своими правилами.
— Но...
— И никому не позволю лезть на второй этаж, — голос сослуживца из жёсткого трансформировался в ледяной, а взгляд всё же встретился с материнским. — Этот человек в МОЁМ, — он особо выделил это слово, — доме. Поэтому пусть ведёт себя соответствующе. Я что, слишком много хочу?
Щёки женщины вспыхнули, а её фигура, и без того осанистая, распрямилась ещё больше, до неестественной стройности. Казалось, вот-вот — и станет слышен треск отторгаемых имплантов.
Я ожидал чего угодно. Криков, истеричных сцен, словесной перепалки, однако мать тихо, проникновенно всхлипнула:
— Ты смеешь меня попрекать? После того, что я для тебя сделала? После того, как все лучшие годы...
Псих раздражённо прекратил это словоизвержение:
— Из тебя плохой манипулятор. Я никогда и ничем тебя не попрекал, а твой любовник — он мне никто.
Скандала не получилось. Новый всхлип, громче и трагичней прежнего, прорезал тишину холла, а из подведённых глаз дамы показались две одинокие слезинки. Товарищ, разом растеряв всю свою боевитость, тут же пошёл на попятную:
— Ну не надо... Ну ма-а-ама...