Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #3

Иванов с недоумением уставился на свою домохранительницу — Маша разрешает не есть? Нет, мир точно перевернулся...

— Ну, что смотришь? — с печалью в глазах продолжала кицунэ. — Всё я понимаю. Тяжело тебе, переживаешь, оттого кусок в горло и не лезет. С работы попёрли, друг пропал неизвестно куда, оборотень, с которым ты почти подружился, свалил за океан. С девушкой проблемы, с Силой этой твоей — тоже непонятно. Сплошная, как теперь модно говорить, чёрная полоса наступила в жизни. Да... Тут кто хочешь на стенку полезет от безысходности. А ты крепкий, не гнёшься... Хочешь — верь, хочешь — нет, но я до сих пор удивляюсь — как ты в запой не ушёл по вашему мужицкому обычаю? Восхищаюсь... нет, правда восхищаюсь! Выдержал, с депрессией бороться пытаешься...

Сергей, очень внимательно слушавший новоявленного домашнего психолога, донельзя удивился такому повороту Машкиного монолога:

— Какой депрессией? Я им вроде не подвержен.

— Ага! Сейчас! — не согласилась домовая. — Тогда растолкуй, как назвать человека, который будто Кащей над книжками чахнет? Не ест толком, спит плохо, весь такой на результат нацеленный да зацикленный. С лица спал, щёки ввалились, того и гляди — бросит тебя Элла! Я с ней хоть и не знакома лично, но в это верю.

— Уже, фактически, бросила, — начал сердиться парень. Но на кицунэ это не подействовало.

— И правильно сделает! — убеждённо сверкнула она глазами. — Кому такое, извини за прямоту, фуфло нужно?! Сидишь, как древний дед, будто у тебя в жизни ничего хорошего не было! Ни на улицу не выходишь, да... — у девушки аж дыхание спёрло от праведного возмущения, — да никуда не выходишь! Закуклился, словно гусеница в кокон, и ждёшь неизвестно чего! Именно это и есть депрессия! Я в интернете читала! — победоносно, как ей казалось, припечатала Машка.

Иванов хотел было возмутиться, однако передумал. Не то чтобы парня очень задели слова девушки — он прекрасно понимал, что таким провокационным образом домовая пытается его расшевелить, но вот замечание про отсутствие радостей укололо больно. Укололо тем, что вот так, с первого раза, вспомнить о них и не удалось. Пришлось напрячься...

***

...Ванька. Именно немой стал отдушиной в череде неприятностей и неудач последних месяцев. Умница-Маша, конечно, делала всё, что могла для блага обожаемого домовладельца, однако все расстройства по поводу несправедливого, по мнению Сергея, увольнения убрал именно он. И, как всегда, без спроса или согласования.

А случилось это в первый приезд на турбазу после памятного разговора в ресторане с шефом. Едва завидев теперь уже бывшего инспектора, блаженный сразу подошёл к нему и с возбуждённым мычанием схватил за правую ладонь, после чего долго, больно ковырял её, неодобрительно хмурясь и цокая языком.

— Нет больше Печати, — честно сообщил ему Иванов. — Нет. Выгнали меня с работы.

Такая новость Ванечке не понравилась. Он ещё больше насупился, но руку отпустил. Так и стояли — друг напротив друга. Один сгорал от непонятного стыда из-за своего увольнения, другой о чём-то усиленно размышлял.

Через пару минут блаженный, до чего-то явно додумавшись, занервничал, поводил своими ладонями над Серёгиной головой, затем обошёл его по кругу, внимательно рассматривая. Бывший инспектор немому чудику не мешал — знал, просто так он дёргаться не станет.

А дальше началось совсем уж удивительное.

Что-то мумукнув на своём, Ванечка крепко схватил парня за рукав и целеустремлённо потащил к сработанной домовыми часовенке. Имелась такая в укромном месте, специально для него сделанная.

Не сбавляя хода, он ловко открыл дверцу и втянул Иванова внутрь, поставив изумлённого парня строго посредине крохотного помещения. Посмотрел на иконы, на горящую перед ними свечку, на Серёгу. Снова поводил руками. Потом улыбнулся.

Улыбнулся той самой, светлой, жизнерадостной улыбкой, от которой теплело на сердце — словно радостью окатил.

И подмигнул. Озорно, задорно, весело, по ребячьи, словно подбивал соседскую яблоню обнести ночью, пока хозяева спят.

— Ты чего, Вань? — обескураженно поинтересовался бывший инспектор.