– Восхищён тобой, Маша… Обожаю тебя…
– Береги себя и маму, мою любимую мачеху, боец Игорь…
В дороге Мария долго не могла заснуть в раздумьях: может быть, и не надо было связываться с противными девками. Но она сразу настроила на позитив, нечего рассусоливать, спускать наглым девкам-проституткам, оскорбившим не только её, признав лесбиянкой, но и Игоря, насмотревшихся многих гадостей «однополой любви» на зоне, да и в банде боксёров. Она хотела сводному брату и потенциальному жениху дать пример самозащиты, готовности сражаться, но не превышая допустимого уровня самообороны.
«Всё должно быть по нравственному закону жизни: подлость в действиях, поступках, словах должна быть наказана. Но должна быть и грань наказания, нельзя жестоко наказывать, даже в таких уличных разборах и схватках по понятийным правилам и без правил, вообще. Чего-то меня вихри Новодевичьего на миролюбивый лад настроили: ещё бы, то кресты срывали, хотя я срыва лично не видела, то кресты выстояли во время шквала. Может, и не настоящий это был шквал, а к настоящим шквалам и вихрям только надо приготовиться… В любом случае надо быть начеку и верить божью правду праведницы, а не великой грешницы в прошлой жизни и свою путеводную звезду любви… Начнётся ли новая жизнь праведницы, возлюбленной, матери – после стольких грехов юности, после двух греховных абортов… А вдруг я уже беременна – что тогда?..»
Глава 16
Зачатие, зарождение живой жизни а организме матери, беременность – само по себе великое чудо. Об этом думала сияющая Мария и поделилась радостью с мачехой в квартире на Пироговке:
– Вера, поздравь меня, я беременна от твоего сынка непутёвого… Уже живот материнский обозначился… Хочешь потрогать на счастье, дорогая мачеха?
Вера улыбнулась в ответ своей неяркой, тихой улыбкой много знающей и столь же много настрадавшейся женщины и ответила в тон сияющей Марии:
– Поздравляю, Маша… Сама такая же…
– Ты что-то тоже мне хочешь сказать, по глазам вижу, не таись, – Мария обняла Веру за плечи и выдохнула, – неужели и ты тоже в положении?
– Да, Машенька, можешь и меня поздравить с моей второй беременностью в жизни… Уже скоро…
Мария была поражена случившимся, но, стараясь не выплёскивать накопившиеся радостные эмоции, сказала как можно спокойнее и сдержаннее, даже холодновато:
– Конечно, поздравляю… Как-то у нас всё оптимистично вышло после второго вихря Новодевичьего и наших тайных молений у Ирининых палат, в Архангельском соборе, в Троице у гробницы Годуновых… Как-то даже не верится…
– Придётся поверить, – рассудительно и задумчиво сказала Вера, – тебе особенно надо беречь себя и быть предельно осторожной… Ходить неспешно и знать, что ты отвечаешь не только за свою жизнь, но и за жизнь будущего ребёнка…
– Я знаю, Вера, – Мария задумалась о чём-то сокровенном и улыбнулась какими-то своим тайным мыслям. – И ещё я знаю, что женщина должна родить столько детей, сколько она сможет вырастить и воспитать достойными, честными и совестливыми…
– Ты не уверена в Игоре – сможет ли он стать тебе достойным мужем?..
– Не без этого… В точку… Одно дело зачать… Помнишь, как это случилось в комнате свиданий на кровати, помнящей о похоти сотен и, возможно, тысяч заключённых, томящихся в неволе, с вольными женщинами, любовницами…
– Я тогда чуть от ужаса не умерла, когда ты мне запретила выходить в коридор и стать свидетелем ваших ласк и соитий…
– Но ты же мудрая женщина, если вышла бы в коридор, охранники подумали, что в комнате свиданий произошла ссора матери и сына-зэка, а с невестой зэк ругается или дерётся… Ворвались бы, как псы, в комнату свиданий, чтобы покусать или насладиться страхом на лицах зависимых от них людей, рабов и рабынь похоти… Но ты молодец, всё проинтучила – закрыла глаза, и твори свою волю провидение…
– Да, так сильно зажмурила глаза, что потом как-то не по себе стало, когда их открыло… Всё в другом свете предстало… – Она неожиданно притянула Марию к себе и робко шёпотом призналась. – Твой отец знал о твоих абортах, тайно и печально говорил мне, что ты уже никогда не будешь матерью, никогда, понимаешь…