– Не форсируй внимания на этом, старайся не замечать своего счастья, тем более, не гордиться им, не хвастаться. Настоящее счастье тихое и незаметное для суетных взглядов, как здоровье души и плоти, когда оно налицо, то его не замечаешь, пусть и другие, особенно, чужаки не замечают, ибо сглазить могут своими похотливыми взглядами чистое скромное счастье женщины и мужчины…
Глава 19
Утром за ранним завтраком Игорь объявил, что забирает к себе домой в Энск Марию. Его стали отговаривать в один голос и Вера Алексеевна, и Фёдор Иванович. Мария благоразумно молчала и только зябко поводила плечами, мол, надо, так надо.
– Только не говори, что следуешь за ним, как нитка за иголкой или иголка за ниткой, – не выдержал Фёдор Иванович, – да и ты чего, так рано срываешься, Игорь, ты же мне говорил, что время терпит…
– Уже не терпит, уважаемый отец моей невесты, вчера вытянул вечером руну судьбы Дагаз, вот и…
– Но ведь ваша невеста беременная, токсикозом мучается, это, во-первых, а во-вторых, вы, что верите в руны, в ту же руну перерождения и метаморфоз Дагаз?..
– Видите, и вы знаете смысл этой руны…
– Мне положено знать, ведь я учитель истории, но без увлечения рунами судьбы, это знание надолго заморозил в памяти, – сказал Фёдор Иванович, – верить этим рунным формальным радостям и неприятностям, что случайно выпадают, как при раскладе игральных карт – это, между прочим нонсенс…
– А у меня всё в жилу, метаморфозы и возрождение наметились, – твёрдо сказал Игорь, – кстати, я не призывал ехать со мной Марию, она сама… как бы это помягче сказать… напросилась… Нет, подыграла… вот верное слово… Жизнь – игра… Проигрывать никому не хочется…
– А выиграть хочется, так я понимаю тебя, сынок… Готовишься к чемпионату, тренироваться надо много… А кто же о Марии будет заботиться?.. Здесь хоть я на подхвате была…
– Мама, ты сама беременная, – Игорь возвысил голос, – тебе самой на сохранение надо ложиться, а не работать медсестрой…
– А здесь Игорь прав… Вера, тебе надо бросать работу и ложиться на сохранение… Мы же с тобой вчера о наших благополучных родах молились… Мой токсикоз стабилизировался, почти прошёл, как дым, как утренний туман… – Мария улыбнулась мачехе ослепительной улыбкой. – Полежи на сохранении какой-то срок, так и папе будет легче…
– Легче, не легче, – пробурчал Фёдор Иванович, – но, Маша, делай, как хочешь, как считаешь нужным… А с Верой мы всё внимательно взвесим, как нам быть, как мы считаем нужным… Возможно, и посчитаем, что Вере надо лечь на сохранение… А вы, как считаете, Игорь…
– Мама у меня мудрая сама решит, что ей делать и как ей быть, мне с неё пример надо брать, – и Игорь внимательно, ласково с толикой поглядел на мать с немым вопросом: «Как это, зачем ты, за сорок с хвостом лет решилась, завести ещё одного, нового ребёнка, помимо его, такого желанного и такого непутёвого?»
Вера Алексеевна тогда утром впервые и с заметным внутренним чувством страха заметила тот его взгляд, полный откровенного неприкрытого изумления: «Зачем?» Она спросила в то утро отъезда «молодых»:
– Может, мне не надо было стремиться забеременеть?.. Сколько на свете бездетных браков, и все как-то живут и хлеб свой жуют… Или всё же стоило?..
Она свой вопрос адресовала и Игорю, и Фёдору Ивановичу и ждала, кто первым ей ответит.
Дождалась ответа от Фёдора Ивановича:
– Как на духу, скажу… Мария подтвердит… Думал, что мой род оборвётся, жена погибла, дочка намекнула открытым текстом, мол, она после ошибок молодости останется бесплодной… Вот и рискнул жениться, и не жалею об этом… А тут две беременности сразу: не было ни копья, да вдруг алтын, точнее два алтына… Так что, любимые женщины, рад я вашим беременностям, только дитятей надо ещё выносить…
– Может, и не надо мне, то есть нам с тобой, Фёдор думать, как бы ребёночка заводить?.. Видишь, как всё славно вышло у твоей дочки с Игорем… – гнула свою «вопросительную» линию Вера Алексеевна. – Воистину, не знаешь, где найдёшь, где потеряешь…