Коды жертв и убийц

– Времена совпадают, – кивнул поседевшей головой Олег. – Через такие мистические совпадения седых волос шибко прибавляется… Этот жизненный опыт мне тяжело дался, мужики… Чего-то внутри души оборвалось от контакта душ в предсмертном стоне умирающего…

– Он был знаком с Демариным, даже ближе был с ним, накоротке, в отличие, например, от меня и тебя… – пробурчал под нос Владик. – Олег, вообще, тонкая натура, даром что ли, генетик, спец по формам и развитию земной жизни…

– Бывший генетик, но желающий стать и настоящим и осознать, промоделировать свой мистический опыт… – Вот для этого я и здесь, чтобы во всем разобраться… И в своих ощущениях, абсолютно достоверных тоже…

– Это не шутка, – сказал серьезным голосом Владик. – Я перепроверил данные в милиции, у судмедэкспертов.

– Какая там шутка, когда после этого седеешь на полголовы, если не на целую голову… – Горько кивнул Олег. – Это серьезная научная проблема, требующая своего решения как обретения смысла жизни…

Когда они остались наедине вдвоем, Иван Николаевич спросил Владислава Антоновича:

– Слушай, Владик, а у тебя было в жизни нечто подобное, что испытал Олег во время гибели Демарина?..

– Было, – тихо ответил Спорик, – когда умерла мать, – я это почувствовал остро, мощно и жутко… Что-то внутри содрогнулось, когда потрясение достигло сердца, души… волна, передалось волнение, тревога за жизнь близкого человека… А потом опустошение, потому что пришло понимание, что я ничего не в силах изменить… – Он задумался надолго, а потом спросил. – А у тебя было такое?

– Было… Когда умирал дед, тоже подступила волна ужаса… Потом жуткое сердцебиение, частота пульса зашкаливала… А когда умирал утром отец утром, я проснулся от сильного толчка в сердце весь в ледяном поту… И еще были подобные случаи, только я барьеры на них в памяти поставил…

– Наверное, у меня тоже был ледяной пот и сердцебиение, но это потом, а я просто остолбенел с вырубленным сознанием, как будто свет вокруг погасили… Но при гибели Демарина я ничего не почувствовал… Кстати, наш Олег недалеко живет от того места, где убили Демарина…

– А в ранней спортивной юности, в свои пятнадцать лет, я остро почувствовал собственное душетрясение, когда за тысячи километров от меня разбилась на своем мотоцикле одна мою подруга-сверстница, потрясающе одаренная девушка, к тому же мастер спорта по мотогонкам. Её мать, врачиха рассказывала нам, что при отсечении шейных позвонков подопытных кроликов вблизи умирающих живых существ происходила окраска бесцветных жидкостей-индикаторов в черный и густо-бардовый цвет. Вот такой эффект распада жизни, гибели мозга, души кроликов… А еще был обнаружен страшный эффект мультиплицирования смертной энергии гибели людей, когда массовая гибель людей у инков и в концентрационных лагерях фашистов приводила к тому, что умирающие тела, мозг, душа генерировали мощную энергию распада, пронизывающую окружающее пространство… С сильнейшим воздействием на живые человеческие организмы, принимающие живые поля, волны гибнущих массово и страшно сородичей по разуму и крови…

Глава 3

– Вот доктор Петр Петрович Караев просил познакомить его с вами, профессор Иван Николаевич, что я делаю с превеликим удовольствием. А теперь у меня куча дел по организации секционных заседаний, оставляю вас наедине для плодотворного контакта…

Так профессор Александр Иванович Галушкин на руководимой им всероссийской нейрокомпьютерной конференции познакомил Ивана Николаевича с Караевым, о существовании которого Иван до этого дня не знал и не догадывался, как говорится, ни слухом, ни нюхом. Казалось бы, что все шито белыми нитками, если Галушкин, представляя одного своего приятеля и старого знакомца и другому приятелю-знакомцу, говоря о том как о «докторе». В те достопамятные времена и докторов, и кандидатов каких-то наук остроумцы-профессора именовали с высоколобых позиций на англо-саксонский манер: PhD или сокращенно «доктор». Только Иван Николаевич знал и другую особенность великого оригинала Александра Ивановича называть полное наименование представляемого доктора: например доктор технических наук такой-то, доктор физмат наук имярек и так далее.

В перерыве между заседаниями Караев предложил Ивану Николаевичу пройти в какую-нибудь пустующую аудиторию «на десяток минут приватной беседы». Начал беседу куртуазно, но все же парадоксальным образом:

– Александр Иванович рассказал мне о вашем успешном проекте создания минифаба наноэлектронных УБИС с индивидуальной обработкой кремниевых пластин. Вы уже сделали ТЭО и защитили его… Я впечатлен… А тут еще слухи о том, что ваш университетский научно-учебный центр высоких технологий, директором-организатором которого вы являетесь, получил от правительства Москвы около трех гектаров земли от московского правительства. А курировать направление биофизики и молекулярной биологии в вашем центре будет академик Мирзабеков, отечественный руководитель программы «Геном человека». Которого мне приходилось безуспешно просвещать по многим проблемам генома и не знающего, кстати, ответ на вопрос: как много информации памяти содержится в клетке ДНК и человеческого организма. А вы об этом знаете что-то, Иван Николаевич?

– В общих чертах, как ни странно, имею представление, если стартовать от базиса, что в клетке ДНК содержится от одного до двух гигабайт памяти. В организме человека примерно 40 триллионов клеток ДНК и полтора триллионов нейронов в мозгу человека… Перемножаем и получаем…

Караев пылко перебил его:

– Мирзабеков больше химик, чем биофизик, как-никак выпускник института тонкой химической технологии имени Ломоносова… Вот и мою теорию и прикладные аспекты волнового генома принял в штыки: не удивительно: химик не понял биофизика, выпускника биофака МГУ, носящего то же имя гениального Ломоносова… Вот тогда я в отместку ему и предложил задачку для первокурсника: сколько генетической информации содержится в одной клетке ДНК и правильного ответа – примерно полтора гигабайта – не услышал…

– Неужто Андрей Дарьевич этого не знал… – Иван Николаевич сделал небольшую паузу, вспомнив, что с подачи их ректора и по совместительству Председателя ВАК Николая Васильевича, он должен скоро контактировать с директором института молекулярной биологии имени Энгельгардта, заведующим их базовой кафедрой. Важно получить у Мирзабекова твердые гарантии стать научным руководителем биофизического направления центра высоких технологий в новом московском корпусе недалеко от руководимого им академического института молекулярной биологии. – Ведь это элементарно применить привычную для всех двоичную Булеву систему исчисления…