— Ты чего не работаешь? — хмуро смерил меня взглядом Гром, видимо, попытавшись таким образом прошибить меня, но в конечном итоге стал смотреть более спокойно. — Случилось что?
— А то ты не знаешь, что случилось! — еле сдерживал я крик. — Ты знаешь, откуда я, знаешь, кто я, знаешь, почему я тут! И должен, чёрт, понимать, что меня так бесит! Да, я мог спокойно работать со своими людьми, но делал я это для доброго имени! А тут… Тут все мной только и делают, что помыкают! Хотя без моей помощи хрен бы получилось последнюю битву выиграть!
— Остынь, — сухо и грубо сказал Гром, скрестив руки на груди. — Ты сейчас не понимаешь, что творишь, в тебе говорит не здравый рассудок, а эмоции, твоё прошлое. Остынь, пока дров не наломал.
— Ты мне не отец, чтобы мне что-то говорить, — почти сквозь зубы процедил я, почти рыча при произношении каждого слова. — Ты вообще по статусу ниже меня и не имеешь никакого права мне говорить, как себя вести. Да, ты действовал по просьбе моего отца, но ты не мой отец!
— Ты просто кретин, — махнул рукой на меня Алекс. — Если ты так и будешь себя вести, то так и останешься один, а твой троюродный братец в конечном итоге добьётся того, чего хотел, и ты будешь лежать в сырой земле не своего родного мира. Да, я не твой отец, но он просил за тобой приглядеть, быть твоим наставником при возможности. Но ты, честно, дурак, все мосты пытаешься сжечь, которые до этого пытался возвести. Сбей свою спесь, пока поздно не стало, от всего сердца тебя прошу.
— Что-то мне слабо верится, что отец просил тебя быть мне наставником… — вздохнул я, сжав со всей дури кулаки, а потом успокоился. — Но, ты прав… Я просто погорячился, надо успокоится… И всё же… Я не могу вот так работать, не моё это трудиться каким-то подручным. Да, я прекрасно понимаю, что тут ни на что не способен, так как физически сильно отстаю от многих, да и военной науке не так обучен, но всё же…
— Это тебя ломает, — улыбнулся доброжелательно Гром. — Ты же привык видеть себя в центре внимания и в эпицентре событий… Знаешь, вот что я тебе скажу. Твой отец никогда не боялся и никогда не возникал, когда был среди обычных, как вы говорите, простолюдинов. Все знали о его происхождении, но все к нему относились как к товарищу, некоторые, кто пришёл в ряды войск Академии после него, стали его младшими товарищами, которых он наставлял, некоторые, которые были до него, стали его старшими товарищами, которые сами его обучали. Он говорил, что его также сначала ломало, что он хотел показать свою важность… Но ты пойми, что важность заключается даже в мелочах. Вот ты принёс бойцу большой топор, это заняло у тебя пять минут, за эти пять минут он может свалить до пяти деревьев. А вот теперь представь, что ему никто не принесет этот топор, он потратит пять минут на то, чтобы пойти и найти его, а потом вернуться назад. В три раза медленнее работа! Ты это понимаешь? Вроде умный малый, считать умеешь.
— Понимаю, — тяжело вздохнул я, отведя глаза в сторону.
Почему-то сейчас я чувствовал себя нашкодившим ребёнком с завышенным чувством собственного достоинства. Да оно так и было, я ещё не сильно-то вырос, хотя достаточно много уже пожил самостоятельно. Во мне сильны аристократские устои, не привык я к такому обилию обычных людей, которые не пытаются меня в чём-то подколоть.
В Академии я пытался не выделяться из толпы, но все и так знали, кто я есть, мне этого хватало, из-за этого кто-то пытался мне «мстить» за грешки своей аристократии. Это немного подогревало моё чувство собственной важности. Тут же… Меня считают равным, даже, скорее, младшим, которому надо всё показать, рассказать, а доверить пока можно только принеси-подай, при этом никто не знает, кроме Грома и моей тройки, о моём происхождении.
— При этом, отец просил тебе напомнить, что не аристократ собирает зерно, а обычный человек. Если бы обычный человек не трудился в полях, аристократ бы умер голодной смертью из-за собственной беспомощности, — смотрел на меня Гром реально как на подопечного, как старший брат на младшего. — И он очень не хотел, чтобы ты был похож на большую часть всей этой аристократии, которая, кроме как права покачать да людей сотнями загубить по собственной хотелке, ни на что не способна.
— Хах, — улыбнулся я, вспомнив, как отец говорил что-то похожее. — А ведь он прав… Спасибо, что не стал проявлять агрессию, ценю. Реально… Нормальный диалог помогает успокоиться. А ещё спасибо, что говоришь словами моего отца, хоть немного искаженными. Я так понимаю, что он всё ещё где-то рядом.
— Он всегда рядом, — ткнул он меня своим монструозным пальцем в металлической перчатке в грудь, — он всегда должен быть вот тут, как и все близкие тебе люди.
— Спасибо, — ещё раз поблагодарил я этого большого добряка, вспомнив, откуда он родом и кто его далекие предки.
Урусы всегда были суровым народом, жили в трудных условиях, что на Земле, что на своих планетах, они сами выбрали такое. Зато они знают, что такое настоящее товарищество, они знают цену слова, они знают, что один на многое не способен, но вместе они — сила. Вот и никто не трогает их, а если и трогают, то часто отхватывают, они сами не лезут в конфликты, но, если трогают их друзей или близких, готовы и жизнью своей рискнуть…
— А вот теперь ты ещё более странно выглядишь, — похлопал несколько раз глазами Лаки, а потом ещё больше удивился, когда я стал спокойно работать. — Мой мозг этого не выдержит.
— Просто поговорил и отвёл душу, — приподнял я слегка кончики губ, а потом начал приносить и подавать, тем самым кому-то значительно сокращая время. Главное, что наш лагерь сейчас строится, а мы всё же помогаем в ускорении этого процесса!
И всё-таки интересно, когда там учёный придёт в себя, у меня к нему есть много вопросов…
Глава 8
Трое суток ровным счётом не происходило ничего грандиозного, что бы нас заставило сменить нашу позицию. Трое суток на нас натыкались мелкие пачки пришельцев, которые в миг превращались в нечто не похожее на пришельцев, а на кучку… Трое суток Гром нам доводил принятые сообщения от Токсина. Вот там была адская задница, если не хуже.
ebooksa