А как внимательно слушал Александр Сергеевич!
— Приятно было ему докладывать. Что греха таить, — продолжал Михаил Васильевич, — бывает у нас нередко так: задает начальник вопрос, а ответ слушать совсем не умеет или не хочет. Перебивает, переводит разговор на другую тему, а то и оборвет на полуслове. После такой беседы, какая была у меня с Александром Сергеевичем, все остается в голове, уходишь воодушевленным на самую напряженную работу.
Зная огромную силу печатного слова, Щербаков стал инициатором прикрепления к Главпуру группы квалифицированных журналистов, писателей и поэтов, которые могли бы оперативно и на высоком художественном уровне откликаться на важнейшие военные и политические события (надо заметить, что материалов такого рода очень не хватало газетам, выходящим непосредственно в действующей армии).
Когда весной 1943 года ЦК ВКП(б) принял специальное постановление о печати, А. С. Щербаков организовал проверку всех руководящих журналистских кадров. Газетные работники в основном были подобраны и расставлены правильно: в 69 армейских и 9 (из 13) фронтовых газетах с начала войны перестановок редакторов не было.
Не лишним будет отметить также инициативу Александра Сергеевича по организации курсов усовершенствования военных журналистов при Высших всеармейских военно-политических курсах (бывшей Военно-политической академии) с шестимесячным сроком обучения. Эти курсы работали успешно и сделали три выпуска. Наши войска в то время готовились к тому, чтобы бить врага на его территории, и перед советской военной журналистикой вставали новые, серьезные задачи, так что повышение квалификации тех, кто нес в солдатские массы слово партии, было делом первостепенной важности.
Сердечно А. С. Щербаков относился к творческой интеллигенции. Нередко встречался с писателями и журналистами, помогал им, особенно молодым.
В начале войны имя поэта, спецкора «Красной звезды» Константина Симонова мало кто знал. Но вскоре читатели полюбили его лирические стихи, правдивые очерки и оперативные корреспонденции с фронта, в которых чувствовалось дыхание боя. Заметил его талант и Александр Сергеевич. Случайно узнав, что Симонов не имеет даже угла в Москве, он помог ему получить жилье…
К. Симонов встречался с А. С. Щербаковым во время войны несколько раз, в частности, в связи с очерком «Москва», который «Красная звезда» наметила опубликовать накануне 25-й годовщины Октября. Пригласив Симонова по поводу этого очерка, Александр Сергеевич посоветовал ему встретиться с москвичами, пережившими оборону, с ополченцами.
Писатель точно подметил: «В Щербакове было то качество партийного работника, которое не дает тебе поводов размышлять: вызвали тебя или пригласили, сделали предложение или дали поручение. Все замыкалось на слове «нужно». Оно присутствовало в атмосфере его рабочего кабинета, и ты прекрасно понимал, что слово «нужно» имеет здесь всеобщий характер, оно также обязательно для самого Щербакова, как для тебя… Этот человек жил словом «нужно». И других слов ни для других, ни для себя у него не было».
Возглавлявший в ту пору Союз писателей Александр Александрович Фадеев был нередким гостем у А. С. Щербакова, роль которого в жизни союза трудно переоценить. «Что ни говорите, — восхищался А. А. Фадеев А. С. Щербаковым, — удивительных способностей этот человек! Он показывал толстый журнал, не то «Знамя», не то «Новый мир» — здесь примерно 300 страниц. Находился он у Александра Сергеевича не более двух часов, а замечаний, и очень существенных, он сделал столько, что в пору весь номер переверстывать… И это после того, как редакция вычитала и все проверила».
Нередко А. С. Щербаков расспрашивал А. А. Фадеева, над чем работают писатели, что появится в печати в ближайшее время. Однажды зашла речь о поэзии, и он сказал, что ему понравились поэмы «Ленинградцы, дети мои!» Джамбула и «Слово о 28 гвардейцах» Николая Тихонова.
Как-то Александр Сергеевич спросил, что известно о Шолохове, где он?
Работники Главпура не знали места нахождения Михаила Александровича и вразумительно на этот вопрос ответить не могли. Александр Сергеевич попросил поинтересоваться, где Шолохов и что с пим.
Не успели всерьез заняться поисками автора «Тихого Дона», как Александр Сергеевич позвонил своим сотрудникам:
— К вам зайдет Шолохов, разберитесь, что с ним и как, а я, когда освобожусь, вам еще позвоню.
Вскоре появился Михаил Александрович Шолохов — в стоптанных сапогах, изношенной шинели, в какой-то истрепанной шапке, еле державшейся на голове.
— Что случилось, Михаил Александрович?
— Да вот как-то так получилось: никто меня не признает, аттестатов у меня нет. Кое-как приоделся. С питанием, правда, проще — где кухня, там и накормят.
Оказалось, что Шолохов был на фронте, так сказать, «на птичьих правах», и около года не получал ни копейки. От Михаила Александровича узнали, что он оставил Вешенскую вместе с отступающими частями Красной Армии. Так или иначе, в Главпуре попросили интендантов обмундировать его и выдать зарплату как военному корреспонденту «Красной звезды». Оформили присвоение воинского звания и уже тогда представили Александру Сергеевичу.
Они встретились тепло, как старые знакомые.