Начались выборы представителей в Петроградский Совет.
Людской гвалт покрыл голос большевика унтер-офицера Пожарова:
— Выдвигаю в Совет от учебно-минного отряда Николая Маркина. Знаю его как верного борца против царизма, рабочего, еще юношей сидевшего в тюрьме за революционную пропаганду, большевика-подпольщика…
— Знаем, знаем такого…
— Ставь на голосование…
Маркина единогласно избрали делегатом. Потом ему дали слово. Говорил Николай коротко, ярко и убедительно.
На митинге в Морском манеже было решено поручить 1-му Балтийскому флотскому экипажу обеспечить революционный порядок в городе — организовать патрулирование, сменять караулы. К утру на всех судах, стоявших на кронштадтском рейде, реяли красные флаги.
Наступил момент, когда восставшие двинулись к дому Вирена. Они попросили адмирала выйти к ним. Появился Вирен и вдруг закричал на всех: «Смирно!» Вокруг засмеялись… Недавний военный губернатор крепости, жестокий истязатель, ненавистный Вирен нашел свою смерть на Якорной площади, там, где сам он готовил зверскую расправу над рабочими.
…Революционное очищение. Его переживала вся истерзанная войной Россия.
Подхваченный вихрем революции, Н. Маркин отдавался ей всем сердцем. Большевики вышли из подполья. 4 марта был избран Кронштадтский комитет партии. В него вошел и Н. Маркин.
Кронштадт кипел митингами, демонстрациями. Представители различных партий агитировали матросов, каждый предлагал свою программу. Одни поддерживали Временное правительство, другие кричали об анархии.
Шла борьба за массы. Используя демагогические лозунги, прибегая к прямому обману, эсеры и меньшевики захватили большинство мест в Кронштадтском Совете. Они как могли старались подавить влияние большевиков, склоняли матросов к поддержке Временного правительства и его политики на продолжение войны.
18 апреля министр иностранных дел Милюков обратился к союзникам с нотой о готовности выполнять все договоры царского правительства, вести войну до «победного конца». Кронштадтский Совет, имевший эсеро-меньшевистское большинство, поддержал «ноту Милюкова».
Большевики выступили против резолюции. В Кронштадте состоялся двадцатитысячный митинг, который осудил позицию Временного правительства.
В те дни Маркину, как и всем большевикам, немало пришлось выступать. Он с радостью ощущал, что правдивые слова о мире и земле близки морякам.
— Вся власть Советам! Долой войну! — раздавалось на улицах.
Борьба с меньшевиками и эсерами шла остро и открыто. Когда Временное правительство предложило Кронштадтскому гарнизону и кораблям принять присягу на верность ему, в ответ Кронштадтский Совет по требованию большевиков послал телеграмму: «Свободному народу присягать не нужно. Не народ должен давать присягу верности Временному правительству, а Временное правительство — народу».
Контрреволюционеры хорошо понимали, какую огромную силу представляет собой Кронштадт. Началось паломничество различных эмиссаров в крепость. Кого только не пришлось повидать Маркину за это время — и члена Государственной думы октябриста Пепеляева, и «эсеровскую богородицу» Брешко-Брешковскую, и командующего Петроградским военным округом Корнилова. На какие только ухищрения не шли они, чтобы завоевать доверие моряков! Корнилов, например, став на колено перед морским собором, дал клятвенное обещание собравшимся на Якорной площади в том, что он будет честно служить революции.
Не матросы не верили:
— Врут они, собаки…