Восхождение Мрака

– Проклятием. Тебе внушили, что ты должна испытывать чувства к начертанному. А меня тобою прокляли. Чертов Кадим, да когда я уже перестану так остро на все реагировать? – неожиданно воскликнул он и схватился за виски. – Не голова, а какой-то медный таз, по которому колотят палками.

Но сказанное он уже назад в горло запихнуть не сможет. И для меня это было колоссально много. После всех его угроз, после болезненных ударов, сердце застучало громче, когда я узнала, что и внутри Арая не все так гладко, как мне всегда казалось. Сейчас, после целой прожитой жизни в теле смертного, он уязвим, но и после уже не сможет обмануть меня в главном.

Я протянула руку к нему, но он перехватил мое запястье молниеносным движением и сухо уточнил:

– Что ты делаешь?

– Хочу прикоснуться к тебе, Арай, – без обиняков призналась я.

– Не трогай меня, я предупреждал.

Я устало улыбнулась.

– Ломай мне руки, убивай, притворяйся, что тебе все равно, но от этого суть не изменится – я хочу к тебе прикоснуться.

Его пальцы неожиданно дрогнули, и тогда, высвободившись, я занырнула рукой под ткань рясы, чтобы ощутить самую настоящую дрожь собственной ладонью. Она вдохновила меня продолжать. Осторожно, точно боялась спугнуть дикого зверя, переместилась на его бедра и наклонилась, чтобы прикоснуться к тому же месту губами. Арай меня не останавливал – и я уже знала, что сейчас он физически этого не может, но подло пользовалась его уязвимостью. Рано или поздно кейсар проведет свои успокоительные ритуалы и станет прежним, тогда о подобной близости мне даже мечтать будет не позволено.

Я распахнула его рясу, рванула нижнюю рубашку за ворот вниз, чтобы осыпать его грудь поцелуями. Но не дождалась даже стона – просто слышала равномерное дыхание, спокойствие которого нарушалось пульсирующей на его шее венкой. Прижалась губами к тому месту и замерла от невозможного счастья. Клятый крин, как же сильно я его хотела. Моя страстная натура все время пребывала в полудреме, а теперь очнулась, рванула взрывом во все стороны, натянула каждый нерв в теле. Я многократно решалась, но так и не подпустила к себе ни одного мужчину – и только потому, что не чувствовала такой незыблемой уверенности в том, что больше не хочу останавливаться и останавливать. А Араю позволю все – лишь бы он сам себе это позволил.

Он перехватил меня за затылок, сжал в кулак волосы и вынудил поднять лицо. Поцеловал не так, как раньше, а напористо и жадно. Я сходила с ума за нас обоих и не стеснялась своих голодных стонов. Арай позволил мне стянуть с его плеч рясу, не помешал освободить его от рубашки. То, что отменный воин должен быть хорошо сложен, я знала и раньше, но сейчас мои обезумевшие руки немели, когда бежали по предплечьям и каменной груди. Мой самый прекрасный, самый идеальный белый демон севера вызывал полное потрясение. Наш поцелуй почти не разрывался, хотя губы уже горели, как если бы мы отравляли друг друга неисцелимым ядом.

Но когда я потянулась к его штанам, Арай снова схватил меня за руку, переплел наши пальцы и отвел в сторону. Я с удивлением посмотрела в его глаза, но услышала только почти равнодушное:

– Нет.

И снова потянулся к моим губам. Мы упали на подстилку, объятия становились все более жаркими и тесными, ласки – более откровенными, но когда я в мучительных стонах просила его продолжить, Арай отвечал неизменное:

– Нет.

И в какой-то момент это привело меня в ярость, какая наступает лишь тогда, когда ты уже распробовал чудо на вкус, но оно ускользнуло сквозь пальцы:

– Арай, почему нет? Ведь ты хочешь того же!

– Слишком. Поэтому нет.

Проведя языком по его шее, я все равно продолжала злиться:

– Ты сейчас можешь думать о своих обетах? Не поздно ли?