Великан

— Ты же девственник.

Ни хрена себе заявление в лоб. Причем Наталья не спрашивает, она утверждает, при этом едва заметно закусив губу. Замутненный взгляд блуждает по моей груди, затем опускается ниже - к поясу, туда, где внезапно набухает, напрягается, наливается кровью. И это не случайность, не взгляд мельком – это нарочно и осознанно.

Ее улыбка должна бы ввести меня в замешательство, но мне даже нравится, как она на меня смотрит. Нравится, как облизывает губы, когда следит за все более оттопыривающимися на мне шортами. С небольшого диванчика она так и не поднялась, то ли полулежит на нем, то ли полусидит.

И меня будто подхватывает какой-то шальной волной, закручивает и бросает в отрыв. Собственного смелого безумия, в котором нет места страху и сомнениям. В котором нет места даже долгим рассудительным разговорам и играм. Что-то меняется. Меняется во мне самом. Но анализировать и вдумываться в изменения совсем не хочется. Хочется просто отдаться им и посмотреть, что из всего этого получится. Потому что по всему телу проносится приятное покалывание, потому что голова почти напрочь отказывает, отдавая тело на поруки животным инстинктам – желаниям, от предвкушения которых заходится в галопе сердце. И это даже не столько волнение, сколько вмиг разогнавшийся поток крови, что наполняет собой вены и капилляры, грохочет в висках и туманит взгляд.

— А тебя я угощал выпивкой и едой, - говорю странное для самого себя. - Правда, выпивка была твоя, но никаких уточнений по этому поводу не припомню.

— Эй-эй, малой, ты, что, снять меня собрался? - усмехается гостья, но на ее лице нет ни капли возмущения.

Черт, у меня такой «похотун», что, кажется, вот-вот лопнут штаны.

— Боюсь, этот пункт мы пропустили. А с танцами у меня совсем беда.

— Что, “бубенчики” мешают? - глуповато смеется Наталья.

— Сама проверь, что там мешается.

Глава двадцать первая

Хватаю намокшую футболку и отбрасываю ее на пол, затем шагаю к Наталье и в один рывок поднимаю ее над диваном и сажаю на стол. Почти не чувствую ее веса. Только потом понимаю, что стол все еще немного мокрый. Плевать. Она в джинсах - вытрет остатки. А потом будет уже не важно.

Гостья откидывается назад, облокачиваясь на руки. Держится она не очень уверенно, как бы снова не грохнулась, потому обхватываю ее за поясницу и буквально вбиваю в себя. Так резко, что делаю больно самому себе. Шиплю сквозь стиснутые зубы. Плевать, меня несет все дальше, все быстрее, никаких остановок и передышек.

Неужели это может быть так легко, непринужденно и под моим контролем?

Может!

Потому что я этого хочу.

И потому что она этого хочет.

— Знаешь, что нужно делать с женщиной, малой? - усмехается Наталья.

— Ее нужно где-то поцеловать и где-то потрогать, - нависаю над ней – и теперь гостья кажется мне такой маленькой и беззащитной, что под кожей покалывает от предвкушения.

Наверное, впервые в жизни я ощущаю себя полноценным мужиком, даже самцом. Ощущаю собственную власть над женщиной, которая затаилась передо мной и ждет. И это просто охренительное чувство – видеть в ее глазах желание и осознавать, что я – его источник. Пусть даже отчасти оно замешано на спиртном и обиде на бывшего.