Чудовище вспомнило тот день, когда уже стало чудовищем. Но благородно решило есть только плохих людей. И однажды, бросившись на крик: «Помогите! Насилуют!», Арчибальд пафосно закричал: «Отпусти девушку!». Жертва сама спряталась за маньяка. И они вместе готовились держать оборону, заодно и познакомились. Сколько Арчибальд не пытался убедить, что ему нужен только маньяк, но убегающие с дикими визгами по переулку жертва и маньяк, его не слышали.
И вот так всегда! Маньяк даже помог жертве встать, когда она случайно упала. Женщины всегда спотыкаются и падают при виде чудовища.
После этого Арчи завязал с геройством. И сейчас ему даже немного стыдно за наивные порывы.
- … положил камень в сумочку, размахнулся и… - вертела сумкой «раскрасавица».
А чудовище тем временем радовалось, что ни разу не было в Гнильтауне. Или в его предместье Гнильвилле.
Вежливость боролась со здравым смыслом.
- Пойдем! – произнесло одно чудовище, за руку вытаскивая другое. – Петуха и лису мы берем. Раз уж они твои знакомые!
- И снова здравствуйте, - мрачным голосом произнес Арчибальд, глядя на побледневшую продавщицу. И едва не осевших на пол охранников.
Оно подозвал продавщицу с трясущимися руками, а потом что-то шепотом ей сказал на ухо. И та едва не упала в обморок, но поспешила в зал, уводя за собой Пенни.
Первое, что он услышал, спустя полчаса ожиданий хрипловатый голосок:
- Да меня же в таком в первом же переулке девственности лишат!
В голоске было столько возмущения, что чудовище заинтересовалось.
- Вы хоть понимаете, как нужно одеваться в большом городе! – послышался все тот же голосок. – Так чтобы даже у слепого маньяка даже рука не поднялась!
Роскошная штора прошуршала. И оттуда вышло создание неземной красоты. В платье цвета шампанского. Распущенные, а не заплетенные в косички волосы волнами струились по хрупким плечам. И волнующим каскадом прикрывали спину.
Чудовище сидело, как громом пораженное. «Это точно она?», - пронеслась в его голове мысль. Вроде бы и она.
Руки пытались заплести косички обратно, нервно сопя и слегка косолапя в новеньких туфельках, еще не познавших грязи Тварьбурга.
Нет, она была совсем не похожа, но то, что чудовище видело, ему нравилось до затаенного дыхания.
Лишившись огромных рукавов – фонариков, обнажились трогательные плечики. Платье, которое раньше болталось мешком, валялось на полу, а это… Это нежно обнимало широкой лентой вполне симпатичную талию в корсете.
- Вот, зеркало! – продавщица показала дрожащей рукой на огромное зеркало, которое принесли охранники.
«Какой пассаж!» - прошептал аппетит, заставив чудовище стиснуть острые зубы. – «Как коробка конфет!».