— Нежная, как облачко, — не сдавался старый «ловелас».
— В облаке несколько тонн веса. Дальше! — отмахнулся знакомый голос. — Цветочек? Ты прекрасна, как цветочек, только у многих на тебя аллергия? И на тебя чихать хотели в период твоего цветения?
— Я сдаюсь! Я, правда, сдаюсь! — заныл старик, тихо подвывая. — Вы упрямы и непереубеждаемы!
— Пить, — стонала я, мечась алом мареве. Меня уже мало волновала принцесса и ее половые трудности. В висках стучала болью неуемная жажда…
С трудом разлепив глаза, я увидела силуэт, стоящий надо мной.
— Пить, — просипела я, чувствуя, что сердце делает один — два удара в минуту, а затем наступает пугающая тишина. Я с надеждой ждала нового удара, радуясь ему, а потом снова боялась тишины.
— Не делайте этого, Ваше Величество, — послышались голоса, когда я облизывала шелушащиеся губы. Он расстегнул манжет, снял перчатку. — Если вы дадите ей крови, то это только ускорит процесс…
— Вон отсюда, — не поднимая глаз от драгоценной пуговицы произнесло его величество. Перчатка упала на пол.
— А вдруг она вас заразит? — взмолился какой-то мужик, едва ли не бросаясь в нам. — Вы станете вампиром!
— Вы будете первым, кого я буду жрать по ночам. Тем более, что сейчас она не опасна.
Дверь закрылась. Я попыталась пошевелиться, а все тело ломило от боли. Мое отражение в зеркале напоминало призрака. Мои глаза безотрывно смотрели на запястье, которое приближалось ко мне, пульсируя венкой. Не было ничего кроме меня и этой вены… Мои губы приоткрылись, пока глаза жадно впивались в кожу.
— Ты… Ты точно уверен? Ты предлагаешь мне у тебя отсосать…. Эм… кровушки? — прошептала я, опомнившись и с сожалением воротя нос. — Может не надо?
Вена манила, зачаровывала, пока у меня дрожали губы.
— Пей. Или аттракцион невиданной щедрости закончится, — мне ткнули в лицо запястьем.
— А вдруг я тоже стану видящей? — перепугался маленький без пяти минут вампир.
— То есть, вампиризм тебя не пугает? — просипела я, не узнавая своего голоса. Мне ткнули запястье. Впервые мужчина предлагает мне руку…
Я осторожно прикусила ее, жалобно глядя на недрогнувшего обладателя.
— Фольно? — спросила я, кусая сильнее. — Шильно фольно?
Я никогда не думала, что кровь бывает такой вкусной. Мои виноватые глаза смотрели вверх. «Всем мужчинам нравится этот процесс! Особенно, когда женщина делает это нежно!», — кивали книги. Судя по — лицу, слово «нравится» тут неуместно. С сожалением я оторвалась, чувствуя несказанный и необъяснимый прилив сил. В зеркале едва можно было разглядеть мои очертания. Суставы резко перестало ломить, а вместо холода по телу разливалось сладкое и умиротворенное тепло. Завернувшись в одеяло, я задремала.
Я очнулась, видя огромный гроб, стоящий посреди комнаты. Поверх гроба лежал букет цветов. Зеркала нигде не было!