Арчер будет молчать

– Очень, – ответил он, зашел в кухню и вытащил один из стульев из-под стола на середину, откуда было бы легко подмести состриженное.

Я сходила в ванную и принесла полотенце и расческу, лежащую на раковине, вернулась в кухню и покрыла полотенцем его плечи.

Начав стрижку, я сосредоточилась на том, чтобы все было ровно и одинаково. Он сказал, что я могу делать что хочу, и я собиралась постричь его коротко. Мне так хотелось видеть его лицо, но мне казалось, что он прячется за своими волосами. Кто я такая, чтобы лишать его этого? Но он разрешил, и я собиралась сделать это. Если захочет, он сможет отрастить их снова.

Я отложила расческу и расчесала его темные шелковистые волосы пальцами, прежде чем взяться за ножницы. Проводить руками по его густым, чуть вьющимся волосам было очень интимно и чувственно, мой пульс участился, я передвигалась вокруг, подстригая сперва сзади, а потом спереди. Каждый раз, как я проводила рукой сквозь его волосы, Арчер слегка вздрагивал. Работая, я низко склонялась к нему, чувствуя запах шампуня и чистоты. Он пах мылом, но сквозь этот запах пробивался другой, мужской и мускусный, и у меня внутри все сжималось от желания.

Когда я перешла вперед, разглаживая убранные со лба волосы, я взглянула ему в лицо, и мы встретились взглядом прежде, чем он зажмурил глаза. Казалось, что ему почти больно, и у меня сжалось сердце. Кто-нибудь, кроме мамы, касался его когда-нибудь ласково?

Я продолжала работу, и, когда я наклонилась, чтобы срезать прядь возле уха, его дыхание прервалось. Я снова взглянула ему в лицо. Его зрачки были слегка расширены, а рот приоткрыт. Мои соски отвердели и набухли у меня под майкой, и глаза Арчера, скользнув по моей груди, широко раскрылись. Он отвел взгляд, но у него на скулах появились красные пятна, и он сжал кулаки, лежащие на коленях.

Я снова наклонилась над ним, и моя грудь приблизилась к его лицу. Я слышала, как он перевел дыхание и начал дышать быстрее. Эти резкие выдохи были хорошо слышны в тишине кухни. Отклонившись, я опустила глаза на его штаны и заметила, насколько он возбужден.

Я быстро переместилась назад, еще раз выравнивая уровень волос и стараясь уравновесить собственное дыхание. В глазах у меня все плыло, и я только надеялась, что все же стригу ровно – я не могла сосредоточиться, и между бедер у меня было мокро. Я так возбудилась, что еле могла стоять – от его близости, от того, что касалась его, и от того, что знала, как действую на него. Я никогда так быстро не возбуждалась – и все из-за какой-то стрижки. Но совершенно очевидно, что и он чувствовал то же самое.

Снова переместившись вперед, я заметила, что он слегка дрожит.

– Ну вот, – прошептала я. – Ты готов. Отлично получилось, Арчер. – Я опустилась перед ним на колени и резко сглотнула, увидев все как есть.

Я положила ножницы позади себя на полку и обернулась к нему, придвинувшись как можно ближе. Мое сердце громко стучало одновременно в ушах и между ног. Я смотрела на него, на его губы, и он тоже кинул быстрый взгляд на мой рот. Господи, мне до боли хотелось поцеловать его.

Он посмотрел на меня и сильно сглотнул, дернув кадыком и растянув свой шрам. Мы глядели друг на друга, по его лицу пробежала неуверенность, и он еще крепче сжал кулаки.

Внезапно он оттолкнул стул и вскочил. Я тоже встала.

– Тебе надо уйти, – сказал он.

– Уйти? – спросила я. – Но почему, Арчер, извини, если я?..

Он затряс головой. Я видела, как пульс бьется у него на шее.

– Нет, ничего… Просто я… Мне нужно кое-что сделать. Иди.

Он дышал так тяжело, как будто пробежал десять километров. Я видела, как Арчер делал тяжелую работу, но никогда не видела, чтобы он так задыхался. Он поглядел на меня умоляюще.

– Ладно, – прошептала я, заливаясь краской. – Ладно.

Я взяла ножницы и вышла в большую комнату, чтобы убрать их в сумку. Я повернулась к Арчеру: