Стив.
– Зачем? Зачем ты сюда явился? – В глазах Хартли застыли слезы. Она дышит быстро и неглубоко.
– Я пытался помочь. – Я наклоняюсь ближе. – Скажи, что мне делать?
Она делает глубокий судорожный вдох.
– Ты пьян. Этот запах ни с чем не спутаешь. Значит, ты пришел сюда пьяный и выложил моему отцу все, чем я с тобой поделилась?
Горло сжимается от чувства вины и тревоги.
– Нет. То есть кое-что, но я не был пьян.
Хартли смотрит мне в глаза, видит мою ложь и медленно поднимается на ноги. Ее нижняя губа дрожит, когда она нетвердым, но серьезным голосом, от которого у меня кровь стынет в жилах, произносит:
– Ты
Внутри меня смятение борется с раскаянием. Мне не нравится то, что она говорит, и не нравятся чувства, которые вызывают ее слова. Я попытался поступить правильно. Разве я виноват в том, что ее отец – конченый мерзавец? Это моя вина, что он не взял деньги? Виноват ли я в том, что он наплел ужасную ложь о моей матери, об отце и о проклятом подонке, который точно мне
Теперь я начинаю сердиться.
– Я единственный, кто хоть что-то попытался сделать ради тебя! Это ты собиралась уехать и сбежать от всех проблем. Я хотя бы не побоялся встретиться с ним лицом к лицу. Ты должна спасибо мне сказать.
– Я должна говорить тебе спасибо?! – кричит Хартли. –
– Кто? Я? – Я уже злюсь не на шутку.
– Да, ты. – Она пятится назад, спотыкаясь, ветер играет ее черными волосами. – Держись от меня подальше! Я никогда, никогда, слышишь, не буду больше разговаривать с тобой!
Ее слова звучат так, словно она уже поставила жирную точку. Охваченный паникой, я кричу ей вслед:
– Подожди, Хартли, да ладно тебе! Подожди!
Она игнорирует меня.
Я делаю шаг вперед, и хотя она повернулась ко мне спиной, такое ощущение, что шестое чувство подсказывает ей, что я пошевелился. Круто развернувшись, Хартли тычет пальцем в мою сторону.
– Не смей, – приказывает она. – Не смей идти за мной. Не приближайся ко мне. Вообще не двигайся!