Хартли потирает пальцем лоб, и я замечаю на ее левом запястье белую полосу. Похоже на рубец после хирургической операции. Наверное, расставание действительно было болезненным, раз после него ей потребовалось вмешательство хирурга.
– Истон, послушай, я не люблю быть в центре внимания, в отличие от тебя. – Она указывает на множество повернутых в нашу сторону лиц. – Стараюсь держаться в тени. И не хочу – и не могу себе позволить, – чтобы все это внимание было обращено на меня.
Услышав это загадочное заявление, я хмурюсь.
– Почему?
– Потому что, – больше она не произносит ни слова.
Но не двигается.
Я подхожу ближе.
Хартли по-прежнему стоит на месте. Как будто ее ноги приклеились к полу.
Я опускаю голову, и вот уже мой нос в паре сантиметров от ее милого ушка.
Я так близко, что ощущаю тепло ее кожи, исходящее из-под накрахмаленной ткани юбки. Мои пальцы находят ее запястье. Пульс у Хартли бешеный. Или это мой?
От нее исходит потрясающий аромат, что-то фруктовое и свежее. Мне хочется провести носом вдоль ее шеи и вдохнуть ее. А потом, может, провести языком по подбородку, вычерчивая дорожку к ее пухлым губам. Их бы я тоже облизал, а затем засунул бы язык в ее рот.
И вот уже я стою посреди столовки со стояком.
Взгляд Хартли опускается туда, где соприкасаются наши руки.
– Ройал, – предупреждает она.
– М-м-м?
Я слишком отвлекся на ее темные волосы, на мелкие завитки рядом с ухом. В голове вспыхивает картинка, как эти волосы свисают словно штора вокруг моего лица, и у меня чуть не вырывается громкий стон.
– Ни за что не поверю, что ты этого не чувствуешь, – говорю я, и собственный голос кажется мне низким и хриплым.
– Чувствую что?
Жар. Внезапный прилив желания, которое пульсирует сейчас в моей крови.
– Это, – шепчу я и, не думая, что делаю, придвигаюсь к ней еще ближе.