– Но ты уже умираешь, как хочешь все узнать, правда? Почему я здесь? Как мы стали подругами? Что с тобой произошло? Эти дыры в твоих воспоминаниях необходимо заполнить, разве не так? – Она обходит кровать, а я наблюдаю за ней, как за крадущейся змеей.
– Почему ты здесь? – Какое-то шестое чувство подсказывает мне, что мы далеко не подруги. Наверное, это из-за того, как Фелисити смотрит на меня, словно я часть какого-то научного эксперимента или опытный образец, а не человек.
– Моей бабушке сделали операцию на бедре. Она лежит через две палаты от твоей, – Фелисити показывает на дверь.
Звучит логично.
– Ого, надеюсь, она скоро поправится.
– Я передам ей твои пожелания, – отвечает Фелисити и смотрит на меня так, словно ждет еще вопросов.
Я чуть не закусываю язык, чтобы удержаться и не задать их. У меня накопилась целая куча, но мне не нравится, что отвечать будет именно Фелисити.
Она не выдерживает первая.
– Разве ты ничего не хочешь узнать?
Много чего. Я перебираю вопросы, чтобы задать самый безопасный.
– Где Кайлин? – Я осторожно двигаю шеей, стараясь не обращать внимания на пронзительную боль.
– Какая Кайлин? – Фелисити хмурится, по-настоящему растерявшись.
– Кайлин О’Грэйди. Маленькая, рыженькая. Играет на виолончели. – Фелисити продолжает тупо смотреть на меня, и я добавляю: – Она моя лучшая подруга. Мы вместе учились у мистера Хейза в Центре искусств Бэйвью.
Похоже, проблемы с памятью не у меня одной.
– О’Грэйди? Мистер Хейз? Ты в каком веке живешь? Этот педик сбежал из города два года назад, примерно в то же самое время, когда О’Грэйди переехали в Джорджию.
– Что? – Я ошарашенно моргаю. – Кайлин живет в доме по соседству с нами.
Лицо Фелисити приобретает странное выражение, которое я не могу разгадать, но от него у меня по спине пробегают мурашки.
– Сколько тебе лет, Хартли? – спрашивает она, наклонившись над изножьем моей кровати, и в ее золотисто-карих глазах сверкает что-то похожее на ликование.
– Мне… Мне… – В голове вспыхивает число «четырнадцать», но чувствую я себя старше. Как мне не знать свой собственный возраст?
– Мне пят… семнадцать, – быстро исправляюсь я, в то время как у Фелисити округляются глаза.