— Отлично. Вот мы с ним и встретимся, — я даже через динамик слышу, как Костя хищно скалится. И уже попрощавшись, окликает: — Полина. Вы правильно сделали, что сразу мне позвонили.
Он не может видеть, но я все равно киваю.
Смотрю на телефон в руке. Тимур. Надо ему сказать. Только не по телефону, а вживую, глядя в глаза. В том, что я хочу рассказать, нет ничего преступного, мне стоило сделать это раньше.
Но Тимур вне зоны доступа, и с ним нет связи до самого вечера.
Все это время не нахожу себе места — мы с ним перед сном всегда созванивались. Укладываю детей и придумываю целую историю, почему папа не звонит, чтобы пожелать спокойной ночи. Когда они засыпают, иду в спальню Тимура.
Теперь, когда мы живем порознь, дети сразу приняли то, что я сплю здесь. И мне легче засыпать с подушкой Тимура в обнимку.
Набираю Костю, он несколько раз сбрасывает, а потом приходит сообщение, что с Тимуром все нормально и что он просто занят.
Возмущенно фыркаю. Занят? Ночью?
Иду в душ, а у самой чувство, будто я в клетке. И мысли одолевают самые гнетущие.
Может, Тимур не один? Решил таким образом снять напряжение?
Сама себя одергиваю, но ревность уже как паук опутывает душу липкой отвратительной паутиной.
Выхожу из душа, завернутая в полотенце, и когда упираюсь в твердую грудь, даже не успеваю испугаться. Потому что меня обвивают руки Тимура, а он сам шепчет мне в макушку:
— Полька, я так люблю тебя! Так люблю!
Его руки зарываются в мои волосы, стягивают полотенце. Его губы настойчиво ищут мои, и я накрываю их ладонью.
Ловлю поцелуй, а затем тревожное:
— Что, Полечка?
Смотрю в любимые глаза и улыбаюсь.
— Я тебя тоже люблю, Тимур!
И тут же оказываюсь опрокинутой на шелковые простыни.
— Так чего мы ждем, ммм? — слышу над ухом, и это последнее из приличного и членораздельного за всю нашу бессонную ночь.