Оказавшись около границы, выхожу на связь с сызранцами, запрашиваю контакт с руководством. С той стороны просят подождать. Через несколько минут предлагают доехать до города и переговорить там. Отвечаю, что беседовать мы намерены только здесь. Если их руководство с этим не согласно — пусть сидят дальше в Сызрани.
Мы обойдёмся без их помощи. Но в таком случае, любая цель, обнаруженная в трёхстах метрах от нашей границы, будет уничтожаться, и они никогда не смогут провести транспорт через полуостров.
Командующий со стороны сызранцев, слегка охреневает от такой борзости, но сообщение наверх передаёт.
Через три минуты отвечает, что со стороны руководства скоро прибудет делегация.
Дорога у них занимает около четверти часа. За это время успеваю выкурить ещё одну сигарету, и обдумать вариант действий на случай, если переговоры закончатся провалом. Не самый радующий, но на мой взгляд, единственно возможный.
Встречаем на нейтральной территории — они выезжают в сторону наших укреплений с позиций своих отрядов. Мы же выдвигаемся на внедорожнике из под прикрытия пограничной линии обороны. Останавливаемся приблизительно на середине. С второй стороны — два автомобиля, один из которых заполнен охраной. Впрочем четверо бойцов в полной выкладке, весьма бледно смотрятся на фоне чуть прихрамывающего на левую ногу,
«Урана», заляпанного кровью и с пулемётом на плече. У меня самого, хоть и новая разгрузка, но вот одежда всё та же. По сравнению со мной и роботом, остальные выглядят, как аристократы на светском балу.
Выдвигаюсь навстречу седой бабуле, которая как раз выбирается из машины. Та окидывает меня внимательным взглядом. Вижу, как удивлённо расширяются глаза. Подойдя, начинаю разговор первым.
— Нам нужен проезд через Сызрань. Отказ я буду считать равным объявлению войны. Со всеми вытекающими последствиями.
ВЫЖИДающе смотрю на неё. Выдавать такое — безусловно, рискованно. Но вряд ли её как-то эмоционально заденет такое обращение. Зато наш настрой продемонстрирует более чем наглядно. И по её ответу можно будет понять — планирует она о чём-то договариваться или прибыла, чтобы лично оценить наше состояние.
Бабуля, наконец, заканчивает сверлить меня взглядом и отвечает.
— У нас тоже есть артиллерия. Тут вы не уникальны. А других преимуществ у вас, я не вижу. Всё привезено из
Самары. Уверена, мы сможем получить там то же самое, когда договоримся с ними.
Приближаюсь к ней ближе, натягиваю на лицо усмешку.
— А ты попробуй, отправь отряд в Самару. И о чём-то договорись.
Сделав секундную паузу, продолжаю излагать.
— И ещё один момент, о котором тебе не следовало бы говорить. Но есть парни, куда страшнее «оборотней». Для них, у нас кое-что припасено. Очень громкое и заметное. Настолько, что они сразу всё поймут. И вышлют отряд, который не остановить артиллерией и миномётами. Поэтому мы не использовали этот вариант. Но, если у нас не останется иного выбора, мы просто разровняем ваш город с землёй.
Думает, нахмурив брови. Явно пытается понять, что происходит и на что я намекаю. Но вариантов множество. К тому же ей неизвестно, что из сказанного правда, а что нет. Пищи для размышлений, у лидера совета Сызрани, только что, серьёзно прибавилось.
Секунд через двадцать начинает отвечать.
— Предположим, я дам вам возможность проехать. Что получит наш город? Только не надо снова рассказывать о страшной угрозе, которую вы для нас ликвидируете. Что-то более конкретное и осязаемое. Чтобы я могла потрогать это руками.