Глубина в небе

Хранкнер посмотрел поверх жутких дисплеев Шерканера. Отсюда был виден Принстон во все стороны. Некоторые здания – например, Дом-на-Холме – будут обитаемы, даже когда воздух сконденсируется. Они могут выдержать давление и у них хорошее силовое питание. Большая часть города была чуть под землей. Потребовалось пятнадцать лет строительного безумия, чтобы сделать то же самое со всеми городами Аккорда, но теперь вся цивилизация может прожить Тьму без спячки. Но это так близко к поверхности, что в случае ядерной войны все погибнут мгновенно. Промышленность, которую помогал создавать Хранкнер, сотворила чудо… И сейчас мы под большим риском, чем были когда-либо. Нужны были новые чудеса. Хранкнер и миллионы других надрывались для выполнения невозможных требований. В последние тридцать дней Аннерби удавалось поспать в сутки в среднем три часа. Крюк для беседы с Андерхиллом заставил отложить одну встречу и одну инспекцию. И оказался я здесь ради старой дружбы… или надеюсь, что Шерк снова нас всех спасет?

Андерхилл выгнул передние руки треугольником перед головой.

– А ты… ты никогда не думал, что в этих проблемах может быть виноват кто-нибудь другой?

– Черт побери, Шерк, кто, например?

Шерканер уравновесился на насесте и слова его полетели тихо и быстро.

– Например, инопланетяне из внешнего космоса. Они здесь были еще до нового солнца. Мы с тобой видели их во Тьме. Помнишь огни в небе, Хранкнер?

Он говорил быстро, тоном, совсем не похожим на прежнего Шерканера Андерхилла. Прежний Андерхилл открывал свои безумные идеи с хитрым видом или с вызывающим смехом. А теперь Шерканер говорил торопясь, будто боялся, что кто-то его остановит… или возразит? Этот Андерхилл говорил… будто отчаявшийся коббер, цепляющийся за последнюю фантазию.

Кажется, старик понял, что его уже не слушают.

– Ты мне не веришь, Хранк.

Хранкнер съежился на насесте. И сколько уже ресурсов угроблено на эту жуткую чушь? Другие планеты – жизнь на других планетах – была самой старой и самой сумасшедшей из всех идей Шерканера. Теперь она снова всплыла после долгих лет оправданного молчания. Хранкнер знал генерала: на нее это вряд ли произвело лучшее впечатление, чем на него. Мир качается на грани пропасти. И нет ни времени, ни средств на ублажение бедного Шерканера. Конечно, генерал не позволила этой чуши себя отвлечь.

– Это вроде видеомантии, Шерк?

Ты всю жизнь творил чудеса. Но теперь они тебе нужны быстрее и отчаяннее, чем когда-либо в жизни. А остались у тебя только суеверия.

– Нет, Хранк. Видеомантия – это только средство, прикрытие, чтобы инопланетяне не поняли. Вот, я тебе покажу! – Руки Шерканера забегали по контрольным отверстиям. Картинки мигнули, цвета стали меняться. Один ландшафт перешел из лета в зиму. – Это одна минута. Скорость передачи маленькая, а установка канала требует большого счета. – Андерхилл наклонил голову к маленьким дисплеям, которых Хранк не видел. Руки его нетерпеливо стучали по консоли. – Ты больше всех заслуживаешь, чтобы узнать это, Хранк. Ты столько для нас сделал, ты мог бы так много еще сделать, если только тебя к этому привлечь. Но генерал…

На дисплее цвета смешались, ландшафты слились в хаосе низкого разрешения. Прошло несколько секунд.

И тут Шерканер тихо вскрикнул от удивления и огорчения.

То, что осталось от картин, можно было узнать, хотя разрешение стало куда хуже. Похоже на обычный восьмицветовой поток видео. Они смотрели из камеры в офисе Виктории Смит в Ставке. Картинка была хорошая, но грубая по сравнению с реальной или даже с видеомантическими изображениями Шерка.

Но зато картина показывала нечто реальное: из-за стола на них смотрела генерал Смит. Вокруг нее кучей громоздились документы. Она жестом попросила помощника выйти из кабинета и стала смотреть на Андерхилла и Аннерби.

– Шерканер, ты зазвал к себе Хранкнера Аннерби.

Голос звучал сухо и недовольно.

– Да, я…