Потом леди Энклерр перевела разговор на другие темы, расспрашивая о жизни в Принстоне и о детстве Шерка. И еще сказала, что раз она открыла мрачные тайны своего прихода, ему следует открыть, зачем это ему ехать на автомобиле в Ставку.
– Я подумываю, не поступить ли мне на службу.
На самом деле Шерканер хотел, чтобы Ставка послужила
– Ну-ну. Знаешь, далековатый путь, если можешь записаться прямо в Принстоне. Я видела у тебя в автомобиле багаж – не меньше фермерской телеги.
Она с любопытством развела пищевыми руками.
Шерканер только улыбнулся в ответ:
– Меня друзья предупредили, что надо как следует нагрузиться запчастями, если хочешь проехаться на автомобиле по Гордости Аккорда.
– Это уж точно. – Она встала несколько с трудом, опираясь на ноги и средние руки. – Что ж, старым дамам надо вовремя ложиться спать, даже в приятный летний вечер и в такой хорошей компании. Завтрак будет на восходе.
Она отвела его в комнату, настаивая, что поднимется по лестнице, чтобы показать, как открываются окна и разворачивается спальный насест. Небольшая комната была полна воздуха, старые обои кое-где отслоились. Когда-то, наверное, здесь была комната ее детей.
– …а удобства снаружи за домом. Городской роскоши у нас нет, мистер Андерхилл.
– Меня вполне устраивает, миледи.
– Тогда спокойной ночи.
Она уже пошла вниз, когда он вспомнил еще один вопрос. Всегда остается последний вопрос. Он высунул голову в дверь:
– У вас сейчас так много книг, леди Энклерр. Приход в конце концов купил вам недостающие?
Она остановилась в своем осторожном спуске и тихонько засмеялась.
– Да, через несколько лет. Это отдельная история. Это сделал новый приходской священник, хотя этот приятный коббер и не сознается. Наверняка потратил собственные деньги, но в один прекрасный день мне доставили посылку прямо к дверям от издателя в Принстоне. Новые экземпляры руководств учителя для каждого класса. – Она махнула рукой. – Глупый жест, конечно. Но все эти книги уйдут со мной в глубину. Я прослежу, чтобы они попали к тем, кто будет учить следующие поколения приходских детей.
И она стала спускаться дальше.
Шерканер устроился на спальном насесте, смял его так, чтобы можно было обернуться с удобством. Он чувствовал сильную усталость, но сон не приходил. Окошки комнаты выходили на долину; свет звезд озарял цвет обожженного дерева и тонкую струйку дыма. У дыма был свой отдаленный свет, но не было искорок живого огня.
Со всех окрестных деревьев доносился стрекот лесных фей – крошечные твари спаривались и дрались. Шерканер пожалел, что не потратил немного времени на энтомологию. Стрекот то усиливался, то спадал. Когда он был маленьким, была история про ленивых лесных фей, но он помнил и глупые стишки, которые пелись на музыку лесных фей. «Время жить и время спать, в мире много надо знать». Смешная песенка будто пряталась в этом стрекочущем звуке.