Маркос обнимает ее рукой.
— Иди сюда, малышка.
Сара пододвигается ближе к нему, и, глядя, как он ее обнимает, я отчетливо осознаю, что мы с Самсоном даже не касаемся друг друга. Бросаю на него взгляд, но он смотрит на фейерверк, запущенный откуда-то с пляжа.
— Марджори одинока? — спрашиваю я.
Он смотрит на меня и улыбается.
— Нет. У нее есть сын. Работает юристом в Хьюстоне. Приезжает навестить ее пару раз в месяц.
Мне приятно об этом узнать.
Самсон замечает отразившееся на моем лице облегчение и, наклонившись, быстро меня чмокает.
— Ты милая, — шепчет он, а потом, взяв за руку, переплетает наши пальцы, и мы молча смотрим фейерверк.
Чем больше времени проходит, тем больше их становится. Они повсюду, над заливом и над Галвестоном. Несколько фейерверков даже взлетают прямо из океана.
Маркос смотрит на Сару и признается:
— Вышел бы прекрасный момент для предложения руки и сердца под аккомпанемент фейерверков. Жаль, что мы познакомились только этой весной.
— Привези меня сюда в следующем году, — отвечает она. — Я сделаю вид, что не помню этот разговор.
Я смеюсь от их слов.
Несколько минут спустя Сара говорит Маркосу, что ей стало дурно и пора спускаться. Они уходят, но мы с Самсоном остаемся сидеть на крыше Марджори.
Ловлю себя на том, что на Самсона я смотрю чаще, чем на фейерверк. Он будто восхищен всем вокруг.
— Никогда не видел, чтобы Дарья была так прекрасна, — говорит он шепотом.
Погодите.
— Посмотри, как фейерверки отражаются от нее, — говорит он, указывая в океан. Я в полнейшем смятении смотрю туда, куда он указывает рукой, и вновь на него.
— Ты называешь