- Нет, конечно. Просто… как-то быстро все. Неужели у меня началась свободная жизнь? Но я так не хочу, Машка! Я так окончательно в мужчинах разочаруюсь! И в себе.
- А в себе-то почему?
- Потому что я была не против! Понимаешь? По-настоящему не против, и ни о чем не жалею. Вот, что меня пугает. То, что это не назло бывшему, а словно вопреки чему-то. Словно я что-то в себе отпустила, и не хотела оглядываться.
- Ты помнишь, что мне сказала, когда я тебе позвонила из поезда?
Я кивнула, хоть подруга и не могла меня видеть.
- Помню.
- Ну так вот, Наташка! Я в тебе никогда не разочаруюсь! Случилось, и не жалей! Это ты, и ты замечательная, а кто этого не видит, просто дурак! Все будет хорошо, слышишь, Феечка? У тебя есть мы! Мы завтра с Димкой возвращаемся в город – приезжай к нам, а? Дети будут рады, - Машка вновь рассмеялась, - и Гордеев тоже!
Я была счастлива, что у подруги все хорошо – она этого заслуживала, и сама заулыбалась.
- Я вас люблю! Пока!
После разговора с Малиной стало легче.
Случилось. Не жалею. Проехали. Живем дальше. А что с нами будет завтра, об этом знают только звезды!
Ближе к вечеру занялась ужином – что-то я проголодалась. Сегодня был мой выходной, и я не стала краситься. Собрала волосы в небольшую косу и ходила по дому в футболке с длинными рукавами, которые задернула к локтям, и домашних штанах.
Я приготовила рис с грибами, и как раз доставала из духовки куриные рулетики с сыром и зеленью, когда вернулся Егор. Раздевшись в прихожей, вошел на кухню с тортом и цветами. В нежно-голубом джемпере и джинсах.
М-да уж, красавчик. И никакой неловкости в глазах!
А вот я почувствовала, как на скулах заалело.
У меня и так при появлении парня все задеревенело, а при виде букета роз я и вовсе не на шутку напряглась. Ладно бы только торт!
- Привет, Фея! – широко улыбнулся боксер. – А это тебе!
Я отставила рулетики в сторону, не спеша брать цветы, подняла голову и осторожно сощурила глаз.
– Зачем? С чего вдруг такое внимание? – подозрительно спросила.
Беркутов неожиданно задумался. И про улыбку забыл.