И она сама засмеялась над своей шуткой, став для меня еще более противной, чем раньше. Алекса не нравилась мне, но я не желала ей смерти. Смерти других желают лишь слабые люди.
Игнат опустился на колени перед Алексой — его лицо было напряженным и хмурым. И попытался привести ее в чувство, но и у него этого не получилось. Почти тут же рядом с ним опустился на пол Серж, в руке которого был графин с водой.
— Укладывай ее на бок, — велел он Игнату, и тот без лишних вопросов сделал это. — Откройте все окна! Дайте подушку!
Кто-то тотчас принес сразу несколько диванных подушек и попытался подложить под голову Алексы, но получил от Сержа:
— Нельзя. При поднятии головы будет отток крови. Нужно под ноги, чтобы их приподнять.
Игнат молча положил подушки под ноги Алексы. А кто-то тем временем распахнул окна, впуская в гостиную свежий воздух, пахнущий дождем — он все еще шел, дробно стуча по окнам и крыше. Царила паника, и, кажется, даже те, кто много выпил, начали трезветь.
— Не придет в себя, вызовем «скорую», они точно разберутся, что с ней, — сказал странным голосом Серж, намочил пальцы в воде и брызнул в лицо Алексы. Та тихо застонала и медленно распахнула глаза.
— Что случилось? — тихо спросила она, мутным взглядом окидывая парней и девушек, которые столпились вокруг нее. И, выцепив взглядом лицо стоящего рядом с ней на коленях Игната, слабо улыбнулась. — Милый, что произошло?
— Ты потеряла сознание, — ответил он.
— О боже, опять… — Алекса устало прикрыла глаза.
— Опять? — переспросил Серж.
— У меня такое бывает, — прошептала Алекса. — Пониженное давление. Какой кошмар. Игнат, помоги встать, пожалуйста?
Он молча помог ей подняться. Они перекинулись парой слов и вышли из гостиной, и лицо его при этом было… никаким. Игнат то ли испугался, то ли рассердился, я не понимала. Остальные, кажется, выдохнули. Перед первым сентября людям хотелось веселья и расслабухи, а не «скорой помощи».
— Да притворялась мразина, сто процентов, — снова раздался неподалеку голос Шленской — такой ядовитый, что мне стало не по себе.
Она по-страшному завидовала, но ничего не могла поделать. Игнат сам выбрал Алексу, которая на социальной лестнице стояла на ступень выше Яны. И от этого она ужасно злилась.
— С чего решила? — поинтересовалась я.
— Гордеева только притворяется хорошей, а на самом деле настоящая тварь. Вцепилась в Игнатика, не отпустит.
Эти слова засели в моей голове. А может быть, Алекса действительно сымитировала обморок, чтобы наш поцелуй завершился как можно скорее. И вообще… Почему Елецкий стал целовать другую, когда рядом была его девушка? И поцеловала бы сама Алекса другого парня, если бы крутила бутылочку? Что у них за странные отношения? Свободные? Или для них нормально целоваться с другими? А может быть, даже спать?
— Эй, Ярослава, знаешь, почему я тащусь от него? — голос Шленской вывел меня из задумчивости.
— Почему же? — с неприязнью поинтересовалась я. С этим человеком общаться было максимально некомфортно. Она вызывала во мне отвращение.