Глава 60. Обвинение
Услышав это, я застыла на месте, чувствуя, как кровь леденеет в жилах.
Его слова стали для меня ударом хлыста — хлестким, болезненным и внезапным. Вчера он называл меня по имени так ласково и чувственно, что мне хотелось счастливо улыбаться, а сегодня обвиняет мою мать в предательстве отчима. Да как он посмел?!
— Что ты сказал? — словно робот, повторил Костя. Его голос был глухим и безжизненным. А взгляд метал молнии — мне даже страшно стало. Отчим был словно непоколебимая скала, возвышающаяся над волнующимся морем.
— Мне в третий раз повторить? Отец, это она подставила тебя. Передала инфу Адасевичу, — процедил сквозь зубы Игнат.
— У тебя есть доказательства, сын? — спросил Костя.
— Доказательства? А тебе мало того, что я слышал? — сказал тот с вызовом. — Она разговаривала по телефону, — метнул он быстрый взгляд на маму, лицо которой было болезненно-бледным. — И сказала, что все сделала так, как он и просил.
— Что именно сделала? — почти ласково задал новый вопрос его отец. — Ты слышал?
— Нет. Но того, что я слышал, вполне достаточно, — вздернул подбородок Игнат. — В конце она сказала, что ее часть выполнена.
— То есть, на основе этого ты утверждаешь, что Лена предала меня? — Костя неожиданно схватил сына за плечо, и тот вздрогнул. — Я правильно тебя понял, сынок?
Игнат гневно уставился на отца.
— Правильно. Она та самая крыса, которую ты ищешь с ночи.
Еще один удар обжигающего хлыста. Я сорвалась с места и бросилась к маме, взяла ее под руку, стараясь показать, что я с ней. Только мама даже не взглянула на меня — продолжала смотреть на Костю и Игната. Я вдруг поняла, что ее трясет. Боже, бедная мама…
— Ты не лжешь? — спросил Костя тихо.
— Зачем? Думаешь, хочу оболгать твою любимую? — ядовито спросил Игнат. Он явно был зол из-за того, что отец не верил ему безоговорочно. И эта злость волнами исходила от него во все стороны — я чувствовала ее кожей, и сама начинала злиться. Да как он смеет?.. На мою маму?.. Ради чего? Зачем?
Воцарилась тишина — настороженная, оглушающая. Такая тишина стоит на кладбище вечерами, когда людей нет, по крайней мере, живых… Зловещая тишина.
Костя отпустил сына и повернулся к маме.
— Лена, — позвал он ее по имени. Как-то жалостливо позвал, будто не веря в это. — Это правда? Ты…
— Нет, — прошептала мама испуганно, и я поняла, что она дрожит сильнее. — Это не я, любимый. Это не я…
По каменному лицу Кости заходили желваки. Он перевел взгляд на Игната, который смотрел на маму с презрением.