Малышка для зверя

– Слушай, Алекс, насчёт этого не парься. Это точно. У нас с ней договор на наследство подписан. В этот раз я не лоханусь, как с… Лилией, – при упоминании этого имени его янтарные глаза резко потемнели. – Настя у меня в кулаке сидит. Вот тут! – он сжал кулак, выставив его перед моим лицом. – Ну всё, пойду наряжаться. И тебе советую.

Когда он ушёл, меня тут же противной дрожью накрыло.

Млять! Как это сложно – разрываться между двумя крайностями.

* * *

Пока я собирался на вечеринку, позволил воспоминаниям взять вверх над разумом, вернувшись в то время, когда мне было пять лет. Когда я стоял напротив ржавых ворот детского дома номер тридцать пять, лбом прижавшись к холодной стали, и всматривался в лица своих возможных родителей. Я каждый день приходил на одно и то же место, простаивал там часами в ожидании того, что в один прекрасный момент родители вернутся за мной, упадут на колени, будут молить о прощении, целуя мои маленькие, сплошь покрытые ссадинами ручки.

Я видел, как другие счастливые малыши находили новый дом. Как их забирали, увозя на красивых машинах, с порога забрасывали игрушками. И хоть я никогда в жизни не позволил себе уронить ни слезинки, мне было невыносимо больно! Больно, что я никому не нужен. Брошенный кусок грязи.

В последнее время меня даже перестали предлагать на усыновление, окончательно вычеркнув из списка послушных детей. Меня не замечали. Люди проходили рядом, словно я был призраком. Возможно, они просто видели во мне грязного оборванца с плохими характеристиками. Именно поэтому воспиталки не раз грозились отправить меня в колонию строго режима, потому что я частенько кулаками помахивал. Но как они не понимали, что подобным образом я просто отстаивал свои права. Я был маленьким, щупленьким пацанёнком, над которым любили издеваться другие дети издеваться, за что и получали по полной. Возможно, мой отец был боксёром. Не знаю, откуда у меня взялись подобные способности, но даже в таком сопливом возрасте я умел бить резко, чётко, поражая противника с одного удара.

Вера найти родителей потихоньку начала угасать. Пока однажды не появился ОН. Константин Зверев, богатый бизнесмен, решивший посетить наш клоповник брошенных детей в благотворительных целях.

Когда воспитатели, кланяясь в ноги авторитету, решили провести экскурсию по детскому дому, Константин заметил меня совершенно случайно. В саду. Во время очередной стычки с обидчиками.

Когда они всей своей свитой проходили мимо беседки, за которой я в порядке очереди укладывал пацанов фейсами в грязь, бизнесмен резко остановился. Жестом приказал нянечкам остаться на месте, а сам, склонив голову на бок, долго и внимательно наблюдал за дракой. Когда все закончилось, он подозвал меня к себе.

Тогда я очень испугался. Думал, это из колонии за мной приехали. Высокий, красивый, богато одетый, он принялся задавать мне разного рода вопросы, ну а я… просто отвечал, не в силах оторвать любопытного взгляда от его необычного цвета глаз. На тот момент я ещё не знал, что мои недостатки очень сильно затронули душу этого влиятельного человека, напротив, превратившись в достоинства. Закончив беседу, он нежно потрепала меня по голове, прямо заявив, что хотел бы подписать документы на усыновление. Нянечки, естественно, были в шоке. Сразу бросились отговаривать господина, подкидывая другие, более качественные экземпляры, на что Зверев лишь рассмеялся, отрезав, что если откажут – ни копейки в фонд не получат.

Вот так вот я обрёл новый домой и семью.

Когда мы впервые приехали в его роскошный особняк, я думал, что сплю. Но со временем ко всему привык, пытаясь стать для названного отца послушным ребёнком. Константин сказал, что недавно он потерял своего сына. Ему было столько же, сколько и мне. Такие же ясные глаза, шелковистые волосы, напористый характер. Я напомнил ему его биологически родного сына, жизнь которого забрала страшная авария. Я никогда не спрашивал о подробностях смерти мальчика, но знаю лишь то, что в ту злополучную ночь эта жуткая авария забрала не одну жизнь. Вместе с сыном Константина погибла его беременная жена. Она же и была за рулём. Лилия. Так её звали. Не справилась с управлением, сорвалась в пропасть, разбилась насмерть. Экспертиза ещё долго пыталась убедить отца в том, что погибли они мгновенно. От сильного удара, а уже потом сгорели. Потому что он думал обратное. Так как слышал их крики. Во сне, наяву и особенно в день годовщины их смерти.

Именно поэтому я был многим обязан бате. Я думал, он сумел разглядеть во мне то, что другим не нравилось. Он сумел принять меня таким, каким я родился на свет этот… со всеми достоинствами и недостатками. Но я не сразу узнал о том, что я очень напомнил его погибшего сына.

Алексей. Так звали мальчика, которого он любил. И так назвали меня новые родители. В приюте меня звали Максимом. Кажется, я полностью заменил Константину его родного сына. Родственники и персонал мгновенно отметили то, как поразительно быстро изменился жизненный настрой главы семейства.

Благодаря мне. Приёмышу. Отец никогда не называл меня приёмным. Я стал для него родным. Лишь иногда, спустя годы, в рамках воспитания он указывал мне моё истинное место. На свалке. Как мусор, он подобрал меня со свалки, сделав из дерьма золото. Я это прекрасно понимал, поэтому покорной собачонкой выполнял абсолютно все, что тот приказывал бандит. Грабил, бил и… даже убивал. Потому что был безгранично благодарен приемному отцу.

Ослеплённый розовой пеленой, я даже не догадывался о некоторых погрешностях. Первое – я стал идеально выдрессированным солдатом, безоговорочно исполняющим приказы хозяина, а второе – у отца явно имелись психические отклонения, о которых было запрещено трепаться.

Но об этом чуть позже.

Сегодня в честь пиршества я вынужденно заставил себя надеть этот грёбаный смокинг с бабочкой. На самом деле мне просто хотелось куда-нибудь свалить на месяц-другой, упиться в хлам, или лучше память потерять, стерев абсолютно все воспоминания о любимой синеглазой ведьме. Но я не имел на это права. Я принадлежал Константину со всеми потрохами, как его законная собственность. Как ствол, или стул, например.

Насчёт Насти он не желал ничего слушать. Неужели и вправду влюбился? Или она тоже его погибшую жену напомнила?

В гостином зале собралось море людей. Нарядные, богато одетые, в вечерних платьях и роскошных смокингах, они восседали за овальными столами, накрытыми кремовыми скатертями, заваленными заморскими вкусностями. За одним из таких столов сидела наша сладкая парочка. Будущие молодожены. И смех, и грех. Он с сединой в волосах, а она с «молоком на губах». Как слон и муха. Разве можно поверить в их сраную чушь касательно сильной любви с первого взгляда? Наивные гости верили. Улыбались, задаривали подарками, расспрашивали о подробностях знакомства молодых, на что будущий супруг хвалёно рассказывал гостям их удивительную историю, которая началась сначала с ненависти, а затем – продолжилась сумасшедшими чувствами. Он рассказывал то, как Настя ему жизнь спасла, сделав искусственное дыхание, которое плавно перетекло в бурный поцелуй.