Малышка для зверя

Глава 19

Настя

Я очнулась от боли во всём теле. Тихонько застонав, попыталась перевернуться на левый бок, но никто никогда не узнает, скольких усилий мне это стоило, после чего попробовала обдумать зверские события прошлой ночи. Но так и не смогла найти логику. Он так сильно меня избил, что я, кажется, частично память потеряла.

Ещё несколько минут полежала на боку с закрытыми глазами, а потом всё-таки решила покинуть комнату, отправившись на поиски сына. Мне просто нужно было его обнять. Моего сыночку. Моего самого любимого мальчика на свете. Ведь он – единственное чудо, которое осталось у меня в этом холодном и жестоком мире. Как на счёт приюта? Я давно там не была… покидать территорию поместья мне строго запрещалось. Звереву было наплевать на мои чувства. Даже со скотом лучше обращались, нежели со мной.

А что с Алексеем?

С ним я решила вообще больше не разговаривать, всячески его избегать и любыми способами оттолкнуть от себя. Особенно после сегодняшней чудовищной ночи. Не хочу больше никого опасности подвергать, когда узнала другую сторону Константина. И она, увы, казалась не светлой. А чернее даже самой черной черноты.

Я с трудом поднялась на ноги и, пошатываясь, бросилась на поиски Димочки.

Никого!

Все три спальни в совместной комнате оказались пустыми. Сердце сделало тройное сальто, а пол растворился под ногами, когда в груди запульсировала знакомая паника. Но к счастью, когда я побежала в гостиную, увидела его во дворе, играющего с мячом возле бассейна под присмотром нянечки. Ослабленная, я плюхнулась в кресло, снова глотая собственные слезы.

Но на этом ужасы не закончились. Самое ужасное случилось тогда, когда я в ванную отправилась смыть с себя результаты побоев. Глянув в зеркало, не узнала собственное отражение. На меня, красными от бесконечных рыданий глазами, смотрела ожившая мумия, на которой живого места не было.

Чтобы взбодриться, я включила холодную воду, встала под ледяной душ, мысленно закричала от новой порции боли, когда вода острыми струями полоснула по свежим ранам. Холод облегчил боль, позволяя немного расслабиться.

Через несколько минут в комнате появился Константин. Он застыл на пороге, пристально рассматривая меня заплывшими после перепоя глазами, забившуюся в кресле, а когда сделал шаг навстречу, я ещё больше скукожилась, обхватив себя дрожащими руками, с ногами забравшись в кресло, мечтая попросту в него провалиться.

Насмотревшись на результаты своих действий, бездушный изверг печально выдавил:

– Девочка моя… прости. Кажется, перебрал вчера. Очень болит? – Протянул ко мне свои шершавые грабли, но я тут же заплакала, носом уткнувшись в колени, зарывшись в распущенных волосах, понимая, что именно этими руками он чуть было меня не убил. Вчера я поняла, что убить человека для Зверева – всё равно что стакан воды выпить. В моём же случае он чудом сдержался…

Откашлявшись, монстр решил вернуться на прежнее место:

– Чёрт! Давно такого не было, – выродок почесал затылок, облокотившись о дверной косяк, – даже не помню, почему сорвался! А ты помнишь, милая? Что я, блять, тебе наговорил?

Если бы и хотела, не смогла ответить. Язык не слушался, тело ослабло, сердце вдребезги разбилось… Всё о чём мечтала – просто побыть наедине, а всё, что помню, так это то, что он меня какой-то Лилией назвал, после чего жестоко избил.

– В общем, ладно, Настенька, – махнул рукой, – обещаю больше не нажираться до такого грёбаного состояния. Отдыхай. Надеюсь, понимаешь, что я не со зла? Ну с кем не бывает… О твоих ранах позаботится мой врач. Ну а ты… Пока не выходи из комнаты. Родне скажу, что заболела. Никто не должен увидеть мою красавицу в столь убогом виде. Уяснила? – на последнем слове он гневно выгнул брови, повысив тональность голоса. – Тем более никто не должен узнать об этом нелепом инциденте.

Константин ещё долго пялился на мои голые ноги, изуродованные синяками, которые небрежно выглядывали из-под халата, ожидая покорного ответа, пока я, испытывая ни с чем не сравнимый ужас, не кивнула, так и не рискнув посмотреть в глаза сущему дьяволу.

К вечеру следующего дня отёки спали. Два раза в день приходил Викторович, ставил капельницу, обрабатывал ссадины каким-то чудо-кремом и, не болтая лишнего, уходил.