Три Закона. Закон первый - Выживание

- А вы бывали ранены, да?

- Само собой, бывал!

- И сильно?..

- Сильно – только однажды. А от всего остального даже шрамов не осталось. На мне всё заживает начисто.

В самом деле, при такой опасной профессии у господина Мичлава ни на лице, ни на руках не виднелось ни одного, даже самого маленького, повреждения.

- Но вот зашивать самого себя приходилось и ещё придётся, - бывало цокнул он уголком рта. – И ты к этому должен быть морально готов.

- Но… спину же себе сам не зашьёшь! – вспомнилась мне его недавняя угроза.

- Аха-ха, ничего, нас теперь двое! Ты зашьёшь мне, а я – тебе!

Но, отсмеявшись, он заметил, что именно со спиной ему когда-то и не повезло.

Вообще было заметно, что на здоровье мой наставник не жалуется. Вообразить его валяющимся в палате в каком-нибудь санатории после рейда я не мог – хотя, как он говорит, это каждый раз необходимо. Живая (даже слишком) энергия исходила от него валом и докатывалась до тебя даже на значительном расстоянии. И если честно, действовала она подавляюще. Это я осознал сегодня, на вторые сутки общения. Да и весь его здоровый вид в целом действовал точно так же. Ты чувствовал себя смущённой мелочью. При своём росте Гер Мичлав был чистым мезоморфом, с мускулатурой развитой пропорционально, без потерь частей тела в ней. Да, выглядел он очень мощно, но скорее благодаря тому, что… просто был здоровенным! При такой величине плеч, размере ноги и ширине запястья человек вряд ли будет мелким даже при стандартных физических нагрузках. А охотники, конечно, развивались выше современного стандарта.

И надо сказать, что неловкости от своих габаритов он, в отличие от многих высоких людей, совершенно не ощущал. Скорее все остальные ощущали – но не он. Подбородок он всегда держал высоко, плечи слегка сутулил скорее в продолжение естественной посадки корпуса. К тебе, вниз, он не стремился. И если тебя не было видно – это являлось исключительно твоей проблемой. Хотя лично я подпадал под фавор, и мне доставалось всё благожелательное внимание, которого не хватало другим, работающим рядом людям.

Завершая разбор и анализ комплекции моего наставника, скажу, что отдельно бросалась в глаза немного неестественная длина ног. Поразмыслив, я пришёл к выводу, что, наверное, за счёт этих ног ему и прибавляется лишних сантиметров роста. Сравнив свои собственные пропорции, я понадеялся, что, может, и мне в будущем так повезёт.

А на вторую половину дня и на день следующий была назначена целая череда встреч с представителями инженерных групп, которые хотели предложить для рейда свои разработки и доработки. Именно поэтому я должен был присутствовать в Ассоциации первые дни, а потом начать чередовать их с самообучением дома.

Вот во время этих встреч я и хлебнул первых отрицательных впечатлений о своём наставнике.

Всё по-прежнему происходило в Боксе. Работающие вокруг инженеры не оставались без надзора. И теперь Мичлав ухитрялся не только контролировать их работу, но и общаться с лидерами групп, одновременно нагружая мою голову новыми познаниями о тех вещах, которые они предлагали. Как я понял, в Ассоциации было пять инженерных звеньев по пятнадцать групп в каждом, а это около четырёхсот человек. В общем же, организация содержала в себе тысячу сотрудников.

Лидерам групп, являвшимся в Бокс по очереди, меня представляли как «а это вот мой ученик, Леокади Алисар». После чего я неизменно зарабатывал тяжёлый хлопок по плечу. Коллеги сдержанно жали мне руку. И, кажется, не знали как на меня дальше реагировать. Но я старался держаться в стороне, просто под рукой у своего наставника, как и положено начинающему помощнику.

Однако Мичлавом мне это не было позволено. Он начал привлекать меня к происходящему – подзывал посмотреть на что-то ближе, взять это, принести вон то вон оттуда, сбегать передать тому рыжему, чтобы поторапливался, ведь эта штука нужна уже через полчаса, и дуть обратно, потому что ещё вот это мне нужно объяснить. Нет, я был готов носиться по любому приказанию, просто… Грубоватая манера общения охотника немного вышибала из колеи. Как оказалось, наедине это воспринимается гораздо проще! А сейчас, при участии других людей, я чувствовал себя до жути неловко. Имя моё называлось только один раз, при знакомстве, а затем я превращался обратно в «малыша» и «парня». А один раз, когда чуть было не грохнул брошенную мне в руки тяжеленную пушку-цельноствол сорок пятой доработанной модели, был назван «щенком», хоть пока и беззлобно.

Впрочем, остальные присутствующие огребали едва ли меньше. С лидерами групп он общался так же, как и с инженерами в зале – без реверансов, тоном довольно развязным. Но понять, что он имеет этим тоном в виду, я не мог. Высокомерие, насмешку, раздражение, нажим, равнодушие? Нет, ни одно из этих слов не подходит. Не знаю! Только и я, и текущий визитёр каждую секунду внимательно прислушивались к тому, что господин Мичлав изволил говорить. А говорил он много – либо объясняя что-то мне (остальным приходилось покорно ждать), либо расписывая лидерам почему их новое барахло никуда не годится. Лишь малая часть увиденного нами за полтора дня снискала его одобрение. Он быстро видел недостатки и резко о них заявлял, не давая никому шанса оправдаться.

- Я отвечаю за результат работы, а не они, - пояснил он мне, раздражённый после очередной неудачной идеи, критику которой ещё попытались и оспорить. – Я знаю, что такое идти посреди болота с этой хренью наперевес на звериное стадо! А они – теоретики, которые сидят за стенкой и ни черта не слушают, что им говорят.

По истечении второго дня я здорово оробел, участвуя, как мог, в этих встречах.