МикВой вглядывался в закорючку особенно пристально, а в итоге заявил, предварительно сглотнув:
– Это очень похоже на подпись Тиша Скромного.
Где-то я это имя уже слышала. Кажется именно так звали художника, чью картину, для которой позировала Филиния, я так и не смогла увидеть. За всеми бесконечными событиями просто не попала в музей.
Но прямо сейчас интересовало другое:
– Спасёт магию? – в моём голосе прозвучал скепсис. – Он что, был прорицателем?
– Официально художником, – отозвался Джим. – Но и прорицательским даром, как утверждают некоторые источники, тоже обладал.
Я всё-таки фыркнула, а Ботаник…
– Вы хоть представляете, что мы нашли? Разумеется, это не гора золота, но наброски Тиша Скромного тоже стоят очень и очень дорого. – Парень лучисто улыбнулся и добавил совсем тихо: – Особенно если продать их Георгу…
Я же превратилась в этакий абсолютный скепсис:
– Выходит в этой землянке жил великий художник?
– А вот не факт, – отозвался Псих.
Он давно отошёл от доски и рассматривал сейчас противоположную стену. Обычную, земляную, наполовину укреплённую тонкими брёвнами и ничем не примечательную.
Ясно.
Ясно, что ничего не ясно.
Я тоже отступила от «портретов» и поймала странное ощущение. Пол был ровным, утоптанным, прочным, но… Остановившись, я легонько топнула ногой.
Миг, и опять.
– Маргаита? – заметив, насторожился Храфс. – Всё в порядке?
Порядка не было.
– Надеюсь там просто тайник, а не какой-то лаз, куда мы провалимся на радость очередным поджидающим нас неприятностям? – пробормотала я хмуро.
Парни замерли и тут же оживились.