Кровь запульсировала в висках, в глазах помутнело.
Ночью он спал отлично. Уложив Снегурку себе на грудь, он провалился в сон. Проснулся первым. И сразу потянулся к ней. Сначала смотрел, как она спала. Любовался.
Реснички красивые. Длинные. Порхали едва ощутимо.
Его заполнила нежность.
Он не мог не поцеловать Снегурку.
Она откликнулась. Робко. Не забилась в истерике, не огрела его по голове ночником, хотя он и был готов к такому развитию событий.
Нет.
Она пробовала его.
И Грише снесло голову. Напрочь.
Как не сорвался в безумие, не натворил дел, вовремя остановился, не понял.
Даша лежала под ним, разрумянившаяся, открытая.
Она доверилась ему.
Он переместил тяжесть тело на одну руку, второй дотронулся до щеки. Даша сразу же отреагировала – дыхание сбилось.
– Даша, то, что ты девственница… Это очень многое меняет, Снегурка, – он продолжал исследовать её лицо, ловя малейший отклик. – Такую ценность надо беречь. И я буду. Понимаешь меня? Я очень хочу, чтобы ты сейчас соединила воедино всё, что от меня услышала за последние пять минут. И сделала правильные выводы. Ты очаровательна. Такая сводящая с ума нежность. Хочу снова тебя поцеловать. Но если сделаю повторно, уже не смогу остановиться. Поэтому я ухожу. Жду тебя к завтраку.
Ещё один день в снежном плену.
После завтрака Гриша с Антоном вышли на улицу, надев предварительно комбинезоны и защитные очки.
– Не, Григорий Максимович, такой пурги я точно ещё не видел. Снегоуборочную выгонять?
– Давай обе.
Он не прочь размяться. Физическая работа прекрасно выгоняла дурь из головы.
А у него её сегодня хоть отбавляй.