Как она себя ни уговаривала, какие бы мысленно доводы ни приводила – тщетно.
– Садись.
Григорий даже не дождался, пока она подаст сахар и сладости. Сразу кивнул на стул за столом. Сам же он уже сел.
– Снова будем разговаривать? – легкая язвительность сорвалась с губ Даши.
– Не дерзи, – оборвал её Григорий, продолжая наблюдать за манипуляциями Даши.
Та пожала плечами.
– Даже не планировала. Просто странно получается. Приличное количество времени, что я провела здесь, мы занимались тем, что разговаривали с тобой на кухне. Причем именно с такой подачей: «Садись, будем разговаривать».
– Можем пройти в гостиную, если тебя чем-то не устраивает кухня.
Ни единый мускул не дрогнул на лице Григория. Вся его фигура источала сосредоточенность и решимость. Он сидел, положив руки на стол, слегка переплетя пальцы.
Происходящее всё больше не нравилось Даше. Она поставила чашку перед ним, перед собой и отодвинула стул.
Но к чашке не притронулась даже.
– Что-то случилось, да?
К чему ходить вокруг да около. От неизбежного никуда не деться. Особенно в её случае.
– Тебя касается посредственно. Не вдаваясь в подробности, скажу коротко: мы завтра отсюда уезжаем.
Даша почувствовала себя идиоткой. Глупенькой девочкой, не догоняющей смысл происходящего.
– Ты говорил, что из-за метели трасса недоступна, – осторожно, словно она сидела не за столом в теплой кухне, а находилась на минном поле, куда её кинули с нерабочим парашютом, уточнила она.
– Говорил. Так и есть.
Зимин тоже не притронулся к чаю.
– Тогда я вообще ничего не понимаю.
– Снегурка, приедет техника. Люди. Всё расчистят. Трассу освободят. Вот на это как раз и потребуется около суток.