Абордажная доля

Что особенно приятно, для этого даже толком предпринимать ничего не требовалось и уж тем более переступать через себя и какие-то свои принципы. Девчонке вправду некуда бежать, а я на самом деле не собираюсь ее мучить, все остальное — закономерный итог.

Вот с такими мыслями я и дошел до кают-компании, где, к собственному удивлению, обнаружил одного капитана. Я-то полагал, что опаздываю на общую сходку, а оказывается — на личную беседу. Нехорошо вышло.

— Звал? — растерянно уточнил я. — Извини за опоздание, не думал, что ты одного меня будешь ждать.

— Что, настолько увлекательная девица? — хмыкнул Серый, окинув меня выразительным взглядом. — Садись.

— Не то слово, — совершенно искренне отозвался я, устраиваясь в кресле напротив. — Уступлю только за двойную цену и только тебе — в знак крайнего уважения.

На удивление, я даже не лукавил, уж по части уважения — точно.

Серый — хороший капитан. Жесткий, принципиальный, но справедливый и не склонный к излишнему насилию. Прозвище ему подходит во всех смыслах. Черты его характера — простота, холодность, строгость и равнодушие. Он весь серого цвета, от волос до подметок, а от разговора с ним на языке привкус и запах железа.

На борту «Ветреницы» капитан — царь и бог, потому что корабль принадлежит ему, команду он подбирал сам и заключал с каждым личный контракт. Я летаю с ним пять лет, и за это время добровольно от него уходили, только списываясь на берег (редко) или вперед ногами в шлюз (часто).

И если подчиненные уважали Серого за справедливость и умение разрешить любой конфликт, а также за отсутствие жлобства — он никогда не хитрил с долей экипажа и не пытался урезать честно заработанные проценты, — то другие капитаны всегда слушали его мнение и ценили за мудрость и какое-то совершенно звериное чутье на неприятности и всевозможных ищеек. Ходили слухи, весьма правдивые, что он сам вышел из числа оных.

Капитан постоянно повторял, что хороший пленник — мертвый пленник, и потому ситуаций, подобной той, что произошла с рыжей, на корабле обычно не складывалось. Оставив девке жизнь, я нарушил негласное распоряжение и до сих пор не поплатился за это просто потому, что сам предложил решение проблемы, которое удовлетворило Серого. В последнем можно было не сомневаться: если бы не удовлетворило, он бы спокойно пристрелил пленницу и снял все вопросы.

С минуту мы сидели в звенящей тишине. Серый заметно колебался, а я понятия не имел, зачем меня вызвали, потому помалкивал и не торопил его.

— Я навел о тебе справки, — наконец сказал капитан.

— Вот как? Из-за чего удостоился? — Я вопросительно вскинул брови, спокойно выдержал испытующий взгляд и даже не подумал нервничать. Во-первых, не мальчишка, чтобы на такое вестись, а во-вторых, узнай Серый обо мне что-то по-настоящему страшное, болтаться мне в открытом космосе без скафандра, а не разговоры разговаривать, сидя в уютном кресле.

— Да, видишь ли, чуялось в тебе кое-что знакомое, невзирая на всякие налипшие особенности, — чуть сощурившись, с расстановкой проговорил капитан. — Военную школу ничем не вытравишь, по себе знаю. Поначалу даже подозревал, что ты засланный, из ищеек. — Опять последовали пауза и испытующий взгляд. Ну смешно же, вин! За идиота он меня держит, что ли, если всерьез полагает такие «проверки» действенными? — А сейчас вижу, что ты просто очень похож на меня. Даже не верится. Армия, списание по ранению, убогая пенсия… Только ты предусмотрительней, потому что кое-что скопить успел, злее и, пожалуй, смелее: я бы на изменение не отважился.

Он опять сделал паузу, а мои брови от удивления поползли на лоб. Сентиментальный Серый — это нечто за гранью добра и зла.

— Девку вот только не вовремя подобрал, на кой она тебе сдалась? — проворчал он.

— Может, меня на живое тепло потянуло? Для разнообразия, — ухмыльнулся в ответ.

— Ну и купил бы какую-нибудь подешевле, — пожал плечами капитан. — Любая была бы подешевле.

Кажется, спонтанный поступок всерьез выбил его из колеи. Оно и понятно, в мое прежнее поведение подобный шаг совершенно не вписывался. Да я и сам, честно говоря, до сих пор не мог понять, отчего рука дрогнула, а рыжая получила вторую жизнь? Переломный момент произошел именно тогда, когда я опустил оружие, все остальное — следствие и результат привычки доводить дело до конца. Словно чутье какое-то сработало, но какое?

— А я, может, не хочу подешевле. Мне, может, эта понравилась. И вообще, я, может, влюбился, — развел руками, а Серый болезненно скривился. Согласен, оправдание бестолковое, но не молчать же, когда капитан спрашивает! — Тебе-то она чем помешала? Почему — не вовремя?