Но высказаться я не успела, а пета не успела получить по ушам. Стремительно приблизившись на спине еще одного ездового животного, более темного, чем наше, и, кажется, более крупного, Сур спрыгнул на спину беглянки и, игнорируя неуверенные попытки начать объяснения, просто молча сгреб меня в охапку, в первый момент стиснул так, что стало нечем дышать и я всерьез забеспокоилась о сохранности собственных ребер.
– Никогда больше так не делай, – тихо проговорил мужчина, явно с трудом заставляя себя разжать руки, и чуть отстранился, чтобы заглянуть мне в лицо. Выглядел Сургут бледным, даже почти серым.
– Все хорошо, – неуверенно улыбнулась я, погладила его ладонью по груди и потянулась, чтобы поцеловать. Дотянулась только до подбородка, но тут Сур уже очнулся и сам поцеловал меня в ответ – глубоко и жадно, даже почти отчаянно.
– Очень испугалась? – спросил он через несколько секунд, испытующе глядя на меня.
– Ну… с пиратами было страшнее, – честно ответила я. – А здесь мы быстро разобрались, что к чему.
– И что же к чему? – с нервным смешком уточнил Сургут.
– Ее укусил паразит, такая мерзкая серо-зеленая глиста. – Я поморщилась, потому что при воспоминаниях опять слегка замутило. – Я его оторвала, и мы с твоей петой сразу подружились.
– Ты молодец, – глубоко вздохнув, медленно, с расстановкой проговорил Сур.
– Как-то это неуверенно прозвучало, – хихикнула я.
– Потому что… слишком ты меня напугала, чтобы я мог сейчас на полном серьезе поощрять твои успехи на поле дрессировки, – хмыкнул мужчина. – Я даже вспомнить не могу, когда мне последний раз было так страшно.
– Неужели это опаснее, чем встреча с теми же пиратами? – пробормотала смущенно. – Извини.
– Нет, не настолько, но… тогда я знал, что нужно делать и как можно тебе помочь, а способа успокоить взбесившуюся пету, не навредив всаднику, я не знаю.
Я в ответ только молча обняла его покрепче, спрятав лицо на груди. Интуиция подсказывала, что сейчас не самый лучший момент для сообщения Суру радостного известия. Я ему потом, попозже объясню, что, кажется, нашла себе занятие по душе на этой планете. Вот как успокоится, так сразу и объясню.
Обратный путь получился недолгим и обошелся без приключений. Ту пету, на которой Сур бросился меня догонять, он отпустил обратно к хозяевам: как оказалось, транспорт одолжили другие купальщики, оказавшиеся в зоне досягаемости его симбионта. А его собственный питомец отделался в итоге легким испугом в виде строгого выговора (эту информацию до меня услужливо донес мой мазур, потому что выговор осуществлялся невербально) за недоверие к людям.
Нашлась и наша одежда, о которой я за всеми приключениями успела подзабыть. Оказалось, у петы имелся естественный «багажник» – две полости, расположенные на теле у оснований «крыльев». Изначально они, правда, имели почти то же назначение, что сумки земных сумчатых животных: чтобы детеныш мог спрятаться от опасности. Живородящие млекопитающие петы оказались очень заботливыми родителями, и сумки такие присутствовали у обоих полов. При этом летуны совсем не возражали против заполнения свободного пространства посторонними предметами – разумеется, в тех случаях, когда у них не было детенышей.
По возвращении домашние встретили меня любопытными взглядами, но вопросов не задавали, и я была им за это очень благодарна.
На следующий день после судьбоносной прогулки я все-таки рассказала Суру, заглянувшему нас проведать, что хочу заняться дрессировкой пет и китов, то есть фактически продолжить работу по специальности. Особенно вдохновленным такой идеей мужчина не выглядел, но, надо отдать ему должное, возражать не стал, скрепя сердце сообщил, что рад за меня, и даже пообещал поспособствовать организации обучения.
Разумеется, не поблагодарить за проявленное терпение и понимание я не могла, и в ответ с радостным воплем бросилась ему на шею. Вот тут Сургут уже не возражал совершенно искренне, легко подхватил меня, прижал к себе, и благодарность как-то сама собой приняла форму поцелуя.
И все бы ничего, потому что процесс мне очень нравился, если бы действие не происходило в гостиной наших с родными апартаментов. Я напрочь забыла, что мы с Суром здесь не одни, а кое-кто имеет весьма смутное представление о такте.
– Ишь ты, шустрые какие, – раздался насмешливый голос Василича от двери, ведущей в коридор. – Молодежь!