Донбасс

***

Как они и планировали с Викингом, прежде всего он искал работы по изысканию полезных ископаемых вообще, и в районе Донбасса в частности. Начал, естественно с эпохи Петра Первого, который, собственно, и основал Академию наук. Самым первым документом, по интересующей Гнома теме, был высочайший Указ от 1722 года о создании Берг-Мануфактур-коллегии, ведавшей горной промышленностью и, в том числе, «горным делом» – так называли геологию, но он к сожалению практической ценности не имел.

Перелопатив еще пару полок, Гном наконец нашел то, что нужно – Указы Петра, датированные 1723 годом, «О приискании на Дону и в Воронежской губернии каменного уголья и руд» и «Об учинении поиска серной руды и каменного уголья в окрестностях Днепра». Прям то, что доктор прописал! Но дальше стало еще интереснее – оказалось, что еще при Петре в окрестностях Бахмута, Лисьей балки и других местах Донбасса были обнаружены залежи каменного угля, а также железных и серных руд, и даже была начата их добыча.

Как же так, Гном ведь специально интересовался у Бахмутских кузнецов вопросом использования каменного угла и выяснил, что никто каменным углем не пользуется, да и о его добыче в тех местах сохранились только «преданья старины глубокой». Прискорбно, что со смертью императора-строителя большинство его достижений оказались поставлены на паузу. Что ж, тем лучше для нас, подумал Гном, будем практически первооткрывателями, пусть и по второму разу.

Пройдясь по «горному делу», Гном на второй неделе работы, вернулся к архиву Петра Первого и погрузился в раздел «механика» и наткнулся на архив А.К. Нартова, именуемого ни много, ни мало – «царевым токарем». Подумав, что заслужить такое титулование у Петра, который сам был мастером на все руки, мог только весьма неординарный человек, Гном погрузился в его архив с головой, и почти сразу обнаружил упоминание от 1717 года о «токарно-копировальном станке с механизированным суппортом». Гном, будучи истинным представителем двадцать первого века, предпочитал для своих работ использовать обрабатывающие центры и 3D-принтеры, которых в лабораториях Бауманки было в достатке, но общее понимание об устройстве обычного токарного станка имел. Так вот, увиденная им на чертежах схема обычного токарно-винторезного станка сохранилась спустя три столетия практически без изменений. Вот это номер, он ведь точно знал, что первый токарный станок с автоматическим суппортом запатентовал в конце восемнадцатого века англичанин Модсли.

Поставив себе огромную «зарубку» в памяти, о необходимости обговорить с Викингом вопрос создания патентного бюро, он вдруг услыхал за спиной шаги.

***

– Весьма познавательно! Первый раз вижу гусара, интересующегося архивом Академии наук, господин корнет, вы случаем не перепутали библиотеку с конюшней! – раздался сочный грудной голос.

Повернувшись Гном увидел перед собой человека лет сорока с окладистой бородой, в длиннополом кафтане и высоких сапогах, в чуть прищуренных глазах которого играли бесята. Гному, уже привыкшему в Петербурге к расшитым мундирам западного покроя, вид этого человека показался скопированным из времен Ивана Грозного.

– Если вы хотели меня оскорбить, то зря стараетесь, господин неизвестно кто, хороший гусар должен и в библиотеках и в конюшнях понятия иметь. А вы, наверное, разносчик еды, я тут недавно просил местного смотрителя заказать мне пирогов в лавке. Почем нынче с мясом? – ответил ему Гном в похожей манере.

Мужчина на слова Гнома заразительно рассмеялся.

– Уели! Прошу меня простить господин корнет, ей богу, не смог удержаться! Кулибин Иван Петрович, управляющий механической мастерской Академии наук! – представился «борода».

– Чернов Ростислав Анатольевич, корнет Бахмутского гусарского полка! – ответил Гном, стараясь удержать челюсть от падения на пол.

Вот это встреча, это ведь сам Кулибин, имя нарицательное, знакомое любому человеку в России.

– Чем интересуетесь Ростислав Анатольевич? – обвел Кулибин рукой стеллажи.

– Да всем понемногу! Мой командир полковник граф Крымский собирается в Новороссии мануфактурное дело организовать, вот с соизволения государыни императрицы ищу сведения об изысканиях каменного угля! – ответил Гном и перевел тему разговора, – А вы Иван Петрович про паровую машину Ивана Ивановича Ползунова слыхали?

– Конечно слыхал, в Кунсткамере модель имеется, жаль сам господин Ползунов не дожил, а здесь в архиве описание должно быть! Вы стало быть интерес имеете к сей машине? – спросил Кулибин.

– Хотелось бы глянуть, эта машина должна себя хорошо показать в мануфактурном деле, говорят англичане уже применяют такие машины! – Гному приходилось тщательно выбирать слова, чтобы не показаться слишком много знающим для молодого гусара.

С теоретической стороны вопроса, схема машины Ползунова Гному была без надобности, как и любой инженер, схему парового двигателя он себе прекрасно представлял. Проблема состояла в уровне развития станочного парка и конструкционных материалов. Ядерный реактор тоже паровая машина, только на специфическом топливе – а попробуй сделай. Поэтому Гном хотел посмотреть, чем пользовался Ползунов.

Посмотрев описание и схему, приложенную к нему, Гном немного расстроился – понять, что за материалы использовал Ползунов, за исключением кирпичей для котла, было невозможно. Ладно, сами разберемся, подумал он и решил подкинуть Кулибину задачку, не все же ему одному перепридумывать. Нужно привлекать местные кадры!