Невзирая на усталость и дикое количество стрессов за этот день, я, тем не менее, долго не могла уснуть. Ворочалась на кровати туда-сюда. Что-то не давало мне покоя, какая-то смутная мысль постоянно ускользала от меня, смущая.
Наконец, устав от всего этого, я уселась на кровати, завернувшись в кокон из одеяла, и уставилась в тёмное окно. Если проблема существует, её надо решить, а, чтобы её решить, нужно понять, где и что не так.
И я начала думать и анализировать.
Будяк? С ним как раз всё понятно. Он накосячил. Тупо, топорно накосячил. Даже думать об этом неприятно. Понятно, что он мне ничего не должен, да и я ничего ему не должна. Но наши отношения зашли на тот момент в такую сторону, что по крайней мере рассчитывать на чистоту и уважение я право имею.
Да, видно, что он сожалеет. Но, на мой опытный взгляд, он больше сожалеет, что попался, вот так бездарно засыпался, а не о том, что накосячил и оступился. Он даже не понимает, что причинил мне боль.
Сожалею ли я? Если честно, то есть немного. Я так устала быть одна. Тем более тело у Лидочки молодое, гормоны периодически бурлят, и как бы я не убивала себя изнурительной работой, решением своих и чужих проблем — всё равно порой хочется, чтобы тебя обняли сильные мужские руки. Хотя бы так.
Но ладно. Хватит об этом.
Усилием воли я заставила себя думать дальше.
Что же ещё?
Иван Тимофеевич? Сказать по правде он меня немного удивил этим предложением. С одной стороны, что скрывать от самой себя, вести рубрику в газете мне нравилось. Такая милая творческая работа. Признание читателей тоже очень льстит. Тем более с моими знаниями из двадцать первого века писать все эти заметки было более чем легко.
А с другой стороны — оно мне надо? С этой страницей моей истории нужно тоже покончить. Нужно идти вперёд, а не топтаться на месте.
Тогда Иван Аркадьевич? Даже не смешно. Очередной «сверхважный» отчёт или поручение. Завтра всё выясню. После обеда.
«Опиюс»? Да, слегка напрягает такая его настойчивость. Что ему от меня нужно? Но в ближайшее время бежать выяснять я не горела желанием. Потом как-нибудь само рассосется.
Тогда что?
И тут меня осенило — «настоящая» Лида Скобелева, «запертая» в теле толстухи! Я вспоминала тот наш разговор, пыталась проанализировать, и, незаметно для себя, уснула.
Смущавшую меня мысль я так и не поймала.
А утром я пригналась в диспансер, практически не опоздав. Отказавшись от завтрака (глубокая тарелка с манной кашей комочками, кусок хлеба с маслом и сладкий некрепкий чай), я была отправлена проходить врачей.
Это оказалось долго и утомительно. Меня опять осматривали, измеряли и пытались найти во мне изъяны. Но, к счастью, и эта экзекуция была окончена, и я отправилась обратно в палату, дожидаться обеда. Пока время ещё было я выскочила на веранду в надежде застать там Лиду.
Мне повезло — она сидела за столом, на том же месте. На ней был тот же страшный халат, но общая зачуханность облика стала чуть меньше. Лида сидела и раскачивалась туда-сюда, периодически пуская слюни.
Увидев меня, она встрепенулась, торопливо вытерла слюни рукавом и показала в радостной улыбке пеньки от зубов.
ebooksa