— Утречко доброе, соседушки! — защебетала Римма Марковна. — А чего это вы так рано гуляете? Никак на рыбалку ходили? Так удочек что-то я не вижу.
— Да нет, по грибы, — ответил Рогов.
Будяк промолчал.
— А мы только что приехали, — продолжала разливаться соловьем Римма Марковна. — Рано встали, торопились, только чаю на скорую руку попить успели. А вот сейчас и нормально позавтракать можно. Вы же будете с нами чай пить? С ватрушками.
— Не откажусь, — разулыбался Рогов, поставил корзину с подберёзовиками и лисичками под деревом и уселся за стол в беседке. — Ваши ватрушки, Римма Марковна, выше всяких похвал.
Будяк пить чай не остался. Глянул на меня пристально, сухо отговорился, что работы много и ушел.
Не знаю почему, но раздражение в груди усилилось.
Выходные пролетели как один миг. И на работу я пришла хоть и отдохнувшая, но какая-то вся напряжённая внутри.
Под звуки гудка я вошла в контору и решила сперва заглянуть к Людмиле, дать указания. Нужно было срочно позвонить в городской архив и договориться о сроках сдачи документации. Ну и еще там по мелочи.
В общем, в свой кабинет в полуподвальчике я пришла примерно минут через двадцать после гудка.
Вставила ключ в замочную скважину, провернула — безрезультатно.
— Открыто! — послышался из моего кабинета мужской голос.
Недоумевая, я толкнула дверь и вошла.
В кабинете, за моим столом сидел мужчина. Весь какой-то дородный, лоснящийся, лет сорока на вид, в костюме и галстуке. Лысоватый. С внушительным брюшком.
— Здравствуйте, — сказала я и вопросительно посмотрела на странного визитёра.
— Виктор Алексеевич Урсынович, — представился он, не поздоровавшись. — А вы, как я полагаю, Лидия Степановна Горшкова?
Я кивнула. Кто это, я поняла сразу. А вот его поведение меня напрягло.
— Что же вы опаздываете, Лидия Степановна? — весело попенял мне Урсынович.
Вроде пошутил, а стало неприятно.
— Это мой стол, — сказала в ответ я, проигнорировав его вопрос.