— Хорошо, Сильвестр Индустриевич, — бормотала Ниночка.
— Я подошлю одного человечка, — продолжал тот. — Будешь ему… Вернее — ей, передавать собранные данные, а она тебе — мои указания.
Послышались всхлипывания.
— Нечего тут реветь, — бурчал следак. — Как гражданка своей страны ты обязана помогать органам.
Мне хотелось рвануть дверь и войти, чтобы посмотреть как капитан начнет корчиться, делая вид, что ничего особенного не происходит, но мне важнее было сохранить в тайне свое знание. Поэтому я на цыпочках вернулся в начало коридора и снова направился к приемной, нарочито громко бухая каблуками. Через минуту дверь ее отворилась, и Киреев вышел в коридор. Увидев меня, он окаменел лицом, потом взял себя в руки и проследовал навстречу, как ни в чем не бывало. Я тоже не стал с ним расшаркиваться. Сейчас меня больше интересовала секретарша председателя. Из потенциального соглядатая ее следовало превратить в сообщницу. Поэтому я прошел мимо капитана и, не оглядываясь на него, вошел в приемную.
— Привет! — сказал я Ниночке.
— Здравствуй! — буркнула она, спешно припудривая личико.
— Что тут делал этот тип? — поинтересовался я.
— Ты о капитане Кирееве?
— О ком же еще!
— Он к Владилену Панкратычу приходил, но не застал.
Я прикрыл деврь, взял стул и сел напротив нее и, понизив голос, сказал:
— Это ведь неправда, Ниночка, верно?
Она шмыгнула носом и потупила глаза. А я продолжал:
— Я слышал ваш разговор… Он заставлял тебя на меня сту… доносить.
— Я не хочу… — пролепетала девушка. — Но мне страшно…
— А ты не бойся, — сказал я. — Будешь рядом… Я ведь ничего такого не делаю, ты же знаешь. Так что можешь докладывать обо мне с чистой совестью, а заодно будешь держать меня в курсе его распоряжений. Так что считай себя нашим разведчиком в стане врага. Идет?
— Но разве капитан враг?
— Ну, а как ты думаешь, если он заставляет доносить на честного человека?
— Не знаю… Ведь он сотрудник милиции…