Я открыл холодильник, уныло разглядывая его содержимое. Ага… Благодаря щедротам товарища Заболотного, кое-какая жрачка в нем наличествовала, но далеко не вся она была готова к непосредственному употреблению.
И когда в замочной скважине проскрежетал ключ, я выдохнул с облегчением. Илга ворвалась в квартиру, нагруженная авоськами и бумажными пакетами гораздо тяжелее, нежели только что был нагружен я. Не скажу, что мне стало стыдно, но обличительный пыл мой угас. Пробурчав насчет того, что уже скоро семь, а на стол поставить нечего, я забрал у нее покупки и отволок в кухню. Надо отдать Илге должное — она чмокнула меня и сразу включилась в работу.
Не прошло и пяти минут после ее возвращения, а на плите уже что-то булькало, шкворчало, стучал о разделочную доску нож и остро пахло свеженарезанным репчатым луком.
Я включил телевизор, пощелкал переключателем каналов и остановил выбор на концерте советской песни. Все остальное было гораздо хуже. Это в XXI веке народ привык, что в новогодние дни по телеку наперебой показывают комедии старые и новые, разные юмористические программы и мультики. В СССР 1980-го года все было гораздо суровее и проще. Ведь 31 декабря — это почти обыкновенный рабочий день. Да и каналов — всего четыре, один из которых учебный.
Ладно. Концерт так концерт. Все ж веселее. Выкрутив рукоятку громкости почти до конца, я тоже отправился на кухню помогать. Жена обрадовалась моему появлению, вручила нож и велела нарезать овощи и другие ингредиенты для салатиков. Теперь стучал ножом по разделочной доске я. Благодаря тому, что я подключился, Илга высвободилась для более квалифицированной и тонкой работы.
Через полчаса в духовке газовой плиты уже томился гусь фаршированный черносливом, а на сковородке шкворчало мясо по-французски и варилась картошка. Мои усилия тоже не пропали даром. Нарезанных мною картошки, морковки, соленых огурцов, вареных яиц и прочего должно было хватить на пару тазиков разных салатов. Впрочем — вполне традиционных советских: оливье и мимозы. Осталось нарезать сыра и колбасы для закусок и можно было счесть свою миссию завершенной. По крайней мере — кухонную ее часть.
Мне еще надо было перетащить с кухни стол и скамейку, и помочь Илге накрыть на стол. Впрочем, ей еще предстояло довести все блюда до ума и красиво их разложить. Так как я временно освободился, то отправился в большую комнату, чтобы спрятать под елочкой подарки. И обнаружил там полиэтиленовые мешочки, видимо, с той же целью заготовленные моей сожительницей. Пришлось мне почесать репу, чтобы придумать, как упаковать то, что заготовил я.
Хорошо, что Илга с прибалтийской аккуратностью снабдила каждый мешочек ярлычком с именем одариваемого. Те безделушки, что купил для Витька, его конспиративной бабы и Кеши, я ничтоже сумняшеся засунул в мешки с соответствующими ярлычками. Свой я трогать не стал, хотя меня и разбирало любопытство, что же там? Озадачило меня другое. Во-первых, для себя мешочка Илга не заготовила, и мне надо было найти вместилище для коробки с духами. А во-вторых, под елкой было на два мешочка больше. На одном было написано «КИРЮШЕ», а на другом «АКСИНЬЕ МАРЕЕВНЕ».
Та-ак, а у нас, оказывается, на два гостя будет больше! И это еще полбеды. Беда в том, что в компании взрослых окажется еще и ребенок. И не просто ребенок, а страдающий детским церебральным параличом. Что же это будет за новогодняя вечеринка? Вместо елки все будут плясать вокруг больного ребенка? Нельзя что ли было навестить пацаненка дома? Подарить ему кулек с конфетами и мандаринкой. Спеть «В лесу родилась елочка…». Своих детей у меня не было, по крайней мере пока, и опыта общения с ними, не считая школьников, тоже. И признаться, начинать его приобретать в новогоднюю ночь не хотелось.
— Извини, Илга, — сказал я, вернувшись на кухню, — я тут заглянул под елку и нашел там два мешочка с именами твоего подопечного и его бабушки…
— Да, я пригласила их в гости, — ответила она, вытирая вспотевший лоб тыльной стороной ладони с зажатым в ней ножом.
— Как ты представляешь больного ребенка в нашей компании?
Она улыбнулась.
— Не беспокойся! Я их пригласила на завтрашний вечер.
— Уф, — выдохнул я. — Кстати, у тебя не найдется еще одного мешочка для подарка?
— Найдется, — ответила Илга, — посмотри в моей сумочке. Она в спальне.
Я кивнул и отправился на поиски сумочки. Та и в самом деле лежала в спальне, на подоконнике. Открыв ее, я сразу обнаружил свернутые в рулончик непрозрачные мешочки. Мне бы этим и ограничиться, но я не мог ни на минуту забыть о том, что моя сожительница не просто так объявилась в этом городе и ее работа в садике для детей с нарушениями речи, лишь ширма для подлинной, неведомой мне работы в интересах государственной безопасности. И потому я копнул чуть глубже.
Ничего особенного я не обнаружил. Всего лишь импортный диктофон и блокнот. Как ни подмывало меня послушать, что записано на диктофоне, наглеть я не стал. А вот в блокнот заглянул. И ничего не понял в записях — сплошные цифры и сокращения. Я аккуратно вернул все туда, откуда взял. Захватил только один мешочек, в который и уложил подарок к Новому году. Никаких особенных мыслей по поводу находки магнитофона и блокнота у меня не было. Не мое это дело. Хотя, если сии атрибуты являются частью государственной тайны, не слишком ли беззаботно Илга к ним относится?
Пришло время перетаскивать нашу кочующую мебель с кухни в большую комнату, а потом и накрывать на стол. Итог нашей совместной работы выглядел внушительно. Время уже подходило к девяти часам, скоро должны начать появляться немногочисленные гости. Илга скрылась в спальне, чтобы наряжаться и прихорашиваться. Мне тоже стоило приодеться. В начале десятого раздался звонок в дверь. Я пошел открывать. За дверью стоял Витек, за спиной которого маячила его сожительница по оперативной необходимости.
— С Наступающим! — заявил с порога трудовик и вручил мне авоську с бутылками и какой-то снедью. — Знакомьтесь! — Он пропустил в прихожую свою якобы жену. — Фрося!
ebooksa