Реал

— В самое Рождество. Она была дома одна. Мне до сих пор неловко перед ней.

В глазах Йок появились слезы.

— Бедная Йок, — сказал Фил, решив развить тему, причинявшую им обоим такую боль. — И ты права, вокруг все действительно кажется слишком ярким. Словно раскрашенным светящимися красками. Более реальным, чем обычно. Прах моего отца покоится на маленьком коврике на лужайке перед школой, и большая его часть сейчас неизвестно где, скорее всего он и на самом деле умер, и я тоже когда-то умру. Это…

Фил обвел вокруг рукой помещение старой школы, туман на улице и собравшихся на поминки людей.

— Это то место, где протекает наша жизнь. Мы все — словно муравьи под лишайником. Наша Земля покрыта тонким слоем мха, и в нем мы все живем, а с нами все остальные живые существа.

— Лишайник? — улыбнулась Йок, вытирая глаза. — На этой неделе я впервые увидела настоящий лишайник — который растет в лесу, а не то, чем начинены внутри молди. Терри отвезла меня показать лес у Большой бухты. Как говорят фермеры: «Альга Алиса отдала свой лишайник Фредди Грибку, а свадьбу они сыграли на валунах».

После этого легкомысленного стишка Йок рассмеялась, весело подняв при слове «лишайник» брови.

— А может, мы все словно жуки под бревном, — продолжил Фил, стараясь говорить напыщенно и серьезно, словно поэт. — Или кролики на солнечной поляне. Все люди постоянно представляются мне приклеенными к поверхности Земли волшебным клеем. До чего тонка атмосфера Земли. Шкура Гайи.

— Шо верно, то верно, — внезапно отозвалась Йок с гулким валлийским акцентом, и Фил не мог сказать, смеется она над ним или на самом деле так говорит.

Снаружи закончил свою речь последний из выступающих, и люди начали подниматься и потянулись к столам.

— Они направляются отведать канапе, — сказала Йок. — Самое время. Пока тут не собралась толпа, я хочу сходить в туалет.

— Так вот почему ты спрашивала меня, учитель я или нет, — сказал Фил. — Туалет наверху, Йок, вон по той лестнице.

— Спасибо, Фил. Мне было приятно с тобой познакомиться. Давай через минутку еще поговорим, хорошо?

Фил проследил за тем, как Йок поднимается по лестнице. У нее был отличный, высокий и идеально круглый, задок. Но вот по лестнице она взбиралась очень медленно, по одной ступеньке за раз. Смотреть на это было до того тяжело, что Филу пришлось отвести глаза. Когда он, наконец, снова взглянул на Йок, та уже добралась до вершины лестницы. Она оглянулась, улыбнулась и помахала ему, словно довольная тем, что ей удалось взобраться на высокую гору.

— А, вот ты где, — раздался за его спиной голос Кевви, жующей петрушку. — Чего это ты решил сбежать посреди службы?

— Для меня все это было слишком тяжело. — Фил еще раз оглянулся на лестницу. Йок уже там не было. Ему не хотелось, чтобы Йок увидела его с Кевви. — Давай выйдем наружу.

— По-моему, ты что-то должен сделать с прахом отца.

— Господи, я совсем забыл.

Фил заторопился обратно на лужайку, где его родственники стояли, окружив коврик с урной. Красноватое дерево земляничника, из которого была сделана восьмиугольная урна, навело Фила на мысли о стоп-сигнале. Прах его отца.

Худенькая и угловатая сестричка Джейн обняла Фила. Уиллоу коротко ему улыбнулась. Ева, Изольда и двоюродная тетушка Хильдегард — каждая поцеловала его в щеку. Рекс пожал ему руку и хлопнул по плечу. Цзуцзы погладила его по щеке, кузины Джина и Мэри печально улыбнулись.