Неподходящее занятие для женщины

Не зная, до какой степени Ланн посвящен в дела хозяина и мисс Лиминг, она осторожно спросила:

– Как сэр Рональд прослышал о Берни?

– Со слов Джона Беллинджера.

Итак, вот они, отголоски дела Беллинджера! Берни терпеливо дожидался их. Дело Беллинджера было его наиболее выгодным предприятием и, кажется, его единственным успехом. Джон Беллинджер служил директором небольшой семейной фирмы, изготовлявшей специальное научное оборудование. Год назад его кабинет наводнили письма непристойного содержания, и, не желая обращаться в полицию, он позвонил Берни. Берни, принятый по его предложению в штат фирмы на правах рассыльного, быстро нашел решение этой не очень-то сложной задачки. Письма сочинял личный секретарь Беллинджера – человек средних лет, пользовавшийся неограниченным доверием. Беллинджер хорошо отблагодарил своего спасителя. После упорных раздумий и консультаций с Корделией Берни направил ему счет, размер которого заставлял жмуриться его самого, и счет был полностью и в срок оплачен. На эти деньги агентство просуществовало целый месяц. Берни всегда говорил: «За дело Беллинджера нам положена премия, вот увидите. В нашей работе может случиться что угодно. Он выбрал нас наугад, ткнув пальцем в строку в телефонной книге, но теперь он будет рекомендовать нас своим друзьям. Это дело – начало взлета».

Вот когда пришла пора для премии за дело Беллинджера – в день похорон Берни!..

Она не задала больше ни одного вопроса, и остаток пути, занявшего в общей сложности меньше получаса, прошел в молчании. Они сидели локоть к локтю, бедро к бедру, но соблюдали дистанцию. Города она не увидела. В конце Привокзальной улицы, у обелиска Героям войны, они свернули влево и скоро оказались вне городской черты. Вокруг расстилались поля с молодой кукурузой, небольшие рощицы отбрасывали на дорогу рассеянную тень, мимо проносились деревеньки с домиками, крытыми соломой, и добротные особняки из красного кирпича. Когда дорога взбегала на холм, Корделия видела шпили и острые крыши городских домов, обманчиво близкие в свете вечернего солнца. Еще одна деревня, цепочка вязов вдоль дороги, извилистая кирпичная стена – и они въехали в распахнутые стальные ворота.

Дом был построен в георгианском стиле. Возможно, он не был лучшим его образцом, но отличался солидностью, достойными пропорциями и, казалось, составлял часть пейзажа – свойство, присущее лишь добротным произведениям архитектурного искусства. Видавшие виды кирпичные стены, увитые глицинией, мягко светились, побеги переливались, подобно изумрудам, и весь дом начинал поэтому казаться искусственным и невесомым, как декорация для киносъемок. Это был семейный, гостеприимный дом. Однако сейчас его окутывала пелена тишины, и элегантные окна казались глазами мертвеца.

Ланн виртуозно затормозил перед самым крыльцом. Дождавшись, пока обе женщины освободят сиденье, он вновь тронулся с места и исчез за углом. Выпрямившись на долю секунды на высокой подножке, прежде чем спрыгнуть, Корделия успела разглядеть вереницу низких построек, украшенных декоративными башенками, – по всей видимости, конюшен или гаражей. За широко распахнутыми воротами расстилалась плоская равнина графства Кембриджшир, окрашенная в нежные цвета начала лета.

– В бывших конюшнях теперь лаборатории, – сказала мисс Лиминг. – С восточной стороны у них вместо стен стекло. Здесь потрудился архитектор-швед. Ему удалось соединить полезное с изящным. – Впервые за весь день в ее голосе послышалась заинтересованность, даже воодушевление.

Корделия вошла в парадную дверь и очутилась в просторном нарядном холле с уходящей влево лестницей и камином из резного камня в правом углу. В воздухе был разлит запах роз и лаванды, туфли вязли в роскошных коврах, устилающих отполированный до зеркального блеска пол, где-то тикали невидимые часы.

Мисс Лиминг подвела ее к двери в противоположной стене холла. За ней располагался кабинет – элегантная комната, уставленная книгами, из окон которой открывался вид на широкие лужайки и стену густых деревьев. У доходившего до пола окна стоял георгианский стол, а за ним восседал человек.

Корделия не раз видела его фотографии в газетах и знала, кто ее ждет. Однако он оказался в одно и то же время и меньше, и внушительнее, чем она себе представляла. Перед ней сидел человек, обладающий острым умом и большой властью; от него так и веяло силой, словно это была сила мускулов. Однако стоило ему приподняться и пригласить ее сесть, как она поняла: он куда ниже ростом, чем позволяют предположить фотографии, а широкие плечи и тяжелая голова создавали впечатление, что верхняя часть его тела вот-вот перевесит нижнюю. На его живом, испещренном морщинами лице выделялся орлиный нос, глубоко посаженные глаза, полуприкрытые тяжелыми веками, и подвижный, резко очерченный рот. На лоб свисали темные волосы, пока не тронутые сединой. На всем его облике лежала печать утомления. Подойдя ближе, Корделия подметила, как дрожит жилка на его левом виске, а правый глаз слегка налился кровью. Однако его подтянутая фигура, напрягшаяся и энергичная, вовсе не казалась усталой. Голова гордо поднята, глаза из-под тяжелых век смотрят проницательно и испытующе. Весь вид этого человека говорил о преуспеянии. Корделии приходилось видеть таких людей и раньше, она умела выделять их из толпы, когда они расчищают дорогу одним своим видом, известностью и значительностью, посылая почти физически ощущаемые волны, родственные сексуальным, – людей, не ведающих утомления и недомогания, людей, знающих, что такое власть, и умеющих насладиться ею.

Мисс Лиминг взяла слово:

– Вот все, что осталось от детективного агентства Прайда – мисс Корделия Грей.

Проницательные глаза впились в Корделию.

– «Мы гордимся своей работой». А вы?

Корделия, падающая с ног от усталости после долгой дороги, которой завершился этот знаменательный день, нисколько не была настроена вышучивать жалкий каламбур Берни.

– Сэр Рональд, – сказала она, – я приехала сюда, потому что вы, судя по словам вашего секретаря, можете предложить мне работу. Если она ошиблась, я бы с радостью вернулась назад в Лондон.

– Она не секретарь, и она не ошибается. Простите мою невежливость. Просто когда ожидаешь увидеть массивного отставного полицейского, а видишь вас, это сбивает с толку. Я вовсе не имею в виду, мисс Грей, что вы не справитесь. Какова ваша такса?

При всей кажущейся оскорбительности вопрос был сугубо деловым. Ответ Корделии прозвучал слишком быстро: