— Я убью тебя, если ты меня тронешь, — предупредила я. — Отдай мне мое видео, и тогда разойдемся с миром.
— У-у-у, — выразительно причмокнул губами он, медленно приближаясь. — Как страшно. Я даже почти поверил.
Я взмахнула разбитым бокалом, но альфа легко, практически играючи перехватил его одной рукой, а потом сжал, из-за чего тот жалобно захрустел, ломаясь в его ладони. Запахло кровью, и усмешка Джерома превратилась в практически волчий оскал. Он дернул меня на себя, перехватив за талию, и прижался губами к моей шее. От его прикосновения меня скрутило судорогой, а в ушах снова раздался шипящий голос ожившего трупа.
Отдай мне свой огонек, Хана. Отдай его мне.
Я закричала, извиваясь всем телом и отбиваясь изо всех сил, но Джером даже не поморщился от моих ударов — они словно бы, наоборот, только его распалили. Приглушенно зарычав, он развернул меня спиной к себе, а потом толкнул вперед, так что я упала животом на диван. Навалившись сверху и не давая мне пошевелиться, альфа сорвал с меня белье, и в эту самую секунду я поняла, чем все закончится.
Он изнасилует меня прямо здесь, в своей гостиной, и в этом мне будет некого винить, кроме самой себя. Потому что я сама пришла к нему. Потому что проявила непозволительную слабость в тот самый момент, когда проявлять ее было никак нельзя. Потому что была омегой — желанной, доступной и слабой.
— Я чувствую его запах, Хана, он такой злой и такой беспомощный, — злорадно прошипел Джером мне на ухо. — Я обожаю, когда чувствую его на омегах. Словно трахаю и их альф вместе с ними. И не говори, что не хотела этого. Потому что я знаю, что это не так.
Вечная история. Альфа и омега — противостояние двух противоположностей, пойманных в клетку взаимного притяжения, которым, кажется, всё всегда оправдывалось. Они брали нас, потому что мы сами провоцировали в них это желание, потому что мы были такими рождены — подстилками и шлюхами, обреченными вечно ждать, что кто-нибудь соизволит обратить на них внимание и присвоить себе.
Ведь именно этого же мне так недоставало в последние дни? Чувства принадлежности и защищенности? Йон отвергал меня, и потому меня потянуло к другому — к тому, кто готов был принять. Разве не так это работало? Разве я не заслужила того, что со мной произошло?
Разве это не я была сама во всем виновата?
Коленом раздвинув мои бедра и смочив пальцы слюной, он сперва засунул в меня их, с удовлетворением ощутив, как я рефлекторно сжалась на входе. Его запах стекал по моей коже, как липкое варево, он проникал внутрь меня, взывая к моему естеству, усмиряя, ломая, заставляя подчиниться, и сопротивляться ему было слишком сложно. Словно меня завалило горой тяжеленных камней, раздробив все кости до единой, и не было ничего, кроме этой тяжести, темноты и чужого запаха на моей коже.
«Ты должна сопротивляться!» — Этот голос, прежде так походивший на голос Джен, сейчас звучал иначе. Слишком знакомо, но совершенно иначе, чем все, что я слышала до этого.
Я не могу. Я просто не могу, у меня нет на это сил. Он альфа, а я омега, и он получит то, что хочет. Я не могу ему противостоять, ведь моя природа — подчиняться и быть добычей.
«Это неправда. Ты свободна, пока сама в это веришь. Твоя природа взывает не к твоей покорности, а к твоей свободе. Услышь ее зов и прими ее. Они заперли тебя внутри твоего страха, чтобы подчинить себе. Отбрось его, Хана».
Я не могу. Я слишком слаба, у меня ничего не получится, я сама во всем виновата…
«ХВАТИТ БОЯТЬСЯ! ПРОСТО ДАЙ ЕМУ СДАЧИ, МАТЬ ТВОЮ!»
Эти слова вспыхнули ярким неоновым светом, разогнав темноту в моей голове по углам, и в этот самый момент что-то изменилось. Мои руки, вжатые в диван, внезапно утонули в нем почти по самое запястье, прорвав ткань обивки выскочившими, как лезвие перочинного ножа, когтями. А в следующую секунду, ощутив жар твердой плоти альфы, вторгающегося в мое тело, я обнажила зубы и впилась удлинившимися клыками ему в руку, ощутив, как те легко и глубоко вошли в плоть. Джером завизжал, как зверь, прижженный кочергой, а я, не разжимая зубов и пользуясь тем, что он перестал наваливаться на меня всем весом, извернулась под ним и вспорола когтями его грудь, после чего со всей силы засадила коленями по его огромному перевозбужденному хрену, а когда мужчина с воем согнулся пополам, отползла в сторону. Меня трясло, ноги и руки отказывались слушаться, но внутри внезапно наступила ослепительная ясность, которую мне еще только предстояло в полной мере прочувствовать и осознать. Позже.
Дрожащими руками я натянула джинсы, не озаботившись поисками того, что осталось от моего белья. Джером все еще корчился от боли на полу, изрыгая из себя проклятия вперемешку с угрозами, и я понимала, что медлить не стоит. Нужно было как можно быстрее убираться отсюда, пока у меня еще был на это шанс. Мои когти и клыки снова исчезли, как если бы их и не было, и не видь я последствия их появления своими глазами, решила бы, что мне и вовсе почудилось. Метнувшись к лифту, я несколько раз нажала на кнопку, но ничего не произошло.
— Я давно отключил его, сука, — услышала я хрип за своей спиной. — Чтобы ты не сбежала, если передумаешь. Глупая безмозглая шлюха, ты сама себе подписала смертный приговор.
Обернувшись, я увидела, как Джером медленно поднимается на ноги. Кровь пропитала верхнюю часть его спортивного костюма, порванную моими когтями, но он не выглядел побежденным — скорее, разъяренным до крайности. Поняв, что мне не сбежать так просто, я, повинуясь интуитивному порыву, бросилась в сторону небольшой кухни в дальней части пентхауса. Чудом не навернулась по дороге, запнувшись о ступеньку, ведущую к ней, и на пару секунд впечатавшись ладонями в пол, но потом вновь оказалась на ногах. И когда Джером, прихрамывая и продолжая угрожать мне и материться на все лады, приблизился, я уже сжимала в скользкой от его крови ладони большой кухонный нож.
ebooksa