Сумерки хищников

– Этого не было в моих планах, но, как правильно предположил Кахил, маршрут Наили изменился. Мне пришлось все пересчитать, определить вероятности встречи, выбрать наиболее подходящее место, согласовать их пути… Все это заняло много времени.

– Вы говорили, что Наиля – ключ от клетки для хищников. Информация, которая оказалась в ее руках, могла спасти ее народ?

– Случай, на который люди так часто ссылаются, есть не что иное, как реализация одной вероятности из множества. Чем вероятность ниже, тем менее возможной кажется ее реализация, однако же она не равна нулю. Всеми брошенная Наиля, должно быть, считала, что ее жизнь ничего не значит, как и жизни ее родителей. И тем не менее будущее свободного мира и миллиардов людей зависело именно от них троих.

– Почему же?

– Потому что ее отец сумел вывести ее из гетто, потому что ее мать по неслучайному стечению обстоятельств получила важнейшую информацию. Потому что они приняли страшное решение, которое кто-то счел бы слишком рискованным, но правильнее назвать его отважным, ведь они не могли быть уверены в успехе. Я многому у них научилась. Они не пытались ничего просчитать и доверились надежде. Надеяться – значит проявлять отвагу. Что же до Наили, то судьба сделала ее посланницей, и жизненно важно было, чтобы она добралась до места назначения.

День десятый, Лондон

Переписка с «Группой» повергла Дженис в пучину раздумий. Журналистка решила перечитать свои записи в одиночестве. Что-то ускользало от нее, и она снова принялась мысленно прокручивать разговоры с Ноа: на террасе кафе, когда подруга заметила в ее блокноте эмблему ПСИОП; в саду дома престарелых в Тель-а-Шомере. Не там ли Ноа упомянула имя Гольдциг? Что за человек этот приближенный израильского премьера, какую роль он играет в кругу тех, против кого она борется? Кое-кто мог бы ей подсказать. Она давно должна была позвонить своему главному редактору и отчитаться о ходе расследования. Эфрон наверняка с ума сходит от бешенства. Набирая его номер, она приготовилась к потоку упреков и поспорила сама с собой, что он будет орать не меньше пяти минут, прежде чем даст ей вставить хоть словечко. Но проиграла.

– Чего тебе нужно? – спросил он, приняв звонок.

– Хочу рассказать, как у меня дела.

– Дженис, прошу тебя, только не мне. Я жду твоего звонка уже четыре дня.

– У меня не было ни минуты покоя. Что тебе известно о некоем Гольдциге?

– Что ты ни при каких обстоятельствах не должна к нему приближаться.

– Почему?

– Для тебя это слишком крупная рыба.

– Ты что, хочешь этим меня убедить сделать ровно наоборот?

– Забавно, но нет, не в этот раз. Я серьезно, Дженис, это опасный человек, а его окружение еще опаснее. Эти люди не церемонятся с теми, кто проявляет слишком сильный интерес к их делам.

– Каким делам?

– Говоря обиняками, ему приписывают роль посредника между нашими олигархами и американским правительством. У него партнеры по всему миру.

– В каком смысле «обиняками»?

Эфрон помолчал.