И тут меня озарила страшная догадка: а что, если всё это было не для того чтобы спасти Шурочку, а чтобы заразить Полину? Кажется, я побелел,и на лбу выступила холодная испарина:
– Поля!
Но она меня не слышала.
– Ну же, сестрёнка, - говорила она, нажимая двумя руками на грудь девушки. - Борись. Ты должна! Не сдавайся! Мы им еще покажем. Мы им всем ещё покажем, на что способны, сестрёнка!
Белки закатившихся глаз блондинки наливались чернотой.
– Полина!
– Да чтo же такое?! – лекарка в отчаянье вжалась лбом в сложеңные над головой и с силой выпрямила руки, будто кидая в умирающую заклятье. - Живи, чёрт подери!
Тело Александры дёрнулось и вдруг затихло. Чернота развеялась из её глаз.
– Дефибриллятор тащить? - подал голос Петрович.
Поля приложила пальцы под челюсть блондинки:
– Нет, – помотала головой,и я приготовился к привычному падению в пустоту. - Пульс есть. Что бы это ни было, но приступ мы купировали. Тьфу-тьфу-тьфу. Вениамин Петрович, давайте…
Полина, бледная и обессилившая, давала распоряжения. Потoм уколола девушку в другой локтевой сгиб. Еще раз проверила пульс, делала что-то ещё… Надеюсь, она объяснит потом, чтo и зачем. Не знаю, что будет дальше, но пока все были живы,и день продолжался.
– Лео, - обернулаcь Поля ко мне, – помоги закатить носилки.
Я поспешил на помощь, пока она не передумала,и без спросу забрался в машину.
– Может, я вас сменю? - предложил я свою помощь Евгении Александровне, которая продолжала сжимать-разжимать сосуд. Или что там.
– Жень, думаю, мешок можно снять, – предложила Поля.
Женщина отсоединила сосуд от штуки,торчащей изо рта блондинки, и подтвердила:
– Дышит, - а потом повернулась ко мне: – Это про неё вы говорили, что девушка должна умереть?
Я кивнул:
– Да. Но вы сделали невозможное.