– Привет,– одними губами ответила я и улыбнулась.
Я вспомнила тот судьбоносный звонок из пакета, как дедушка и мальчик указали мне на него, и вновь сожаление тяжело заворочалось в груди. Отвернув голову к окну, я снова устремила взгляд в глубины неба.
«Где-то там мой дом… и Райэл… А вдруг я не попаду туда?!– страх резью прошелся по телу, кровь запульсировала в горле.– Боже, мне надо скорее туда… Что я тут забыла?!»
Из чувства вины я торопливо отбросила последнюю мысль и, кутаясь в теплый шарф, стала рисовать узоры на запотевшем окне.
За год на Оляпинском кладбище появилось много новых могил с резными памятниками и ажурными оградками. Хлипкие саженцы стали стройными деревцами, а редкие кустики – высокими и плотными кустарниками. Это место все так же было прекрасно в своей нетронутой городской суетой тишине.
«Март, а весна еще не набрала силу. На деревьях только набухают почки… Да, это не дардэны»,– заметила я и вновь поразилась своим ощущениям. Теперь я сравнивала Тэсанию с Землей, совсем не чувствуя себя предательницей.
Я бродила по красивым дорожкам между оградками и размышляла обо всем, что пришлось пережить, о невероятности и, очевидно, неизбежности судьбы, о том, что сейчас могло происходить в Эйруке без меня, и безумно не хотела это пропускать.
Я очень хотела увидеть родных, но так боялась перед ними показаться, что оттягивала этот момент. Однако, случайно оказавшись рядом с часовней, где висели часы, поняла, что время здесь проносилось со скоростью света. Было уже около трех, а казалось, что я только что пришла.
Собравшись с мыслями, я отправилась в свою квартиру, чтобы найти то, что могла бы надеть ко встрече с родными. Я должна была выглядеть иначе, ведь якобы жила в Новой Зеландии, а сейчас выглядела, как тинэйджер, хоть и в джинсах от Армани. К тому же мне нужно было что-то сделать с волосами: физически за год они не могли отрасти до пояса.
Новых вещей, которые бы не видела мама, я не нашла, но обнаружила гораздо более ценную находку – пластиковую карту Visa Gold и оба паспорта: российский и загран. Я вспомнила, что для выездов заграницу у меня был открыт сберегательный счет в банке на сумму около трехсот тысяч рублей. Я могла позволить себе парикмахера и поход в бутик за одеждой.
Мама не посещала брендовых магазинов из принципа, поэтому мне не грозило быть уличенной в обмане. Я купила короткий замшевый пиджак густого синего цвета, горчичную блузу и такие же брюки с широкими брючинами, черные замшевые полусапожки на шпильках и перчатки к ним. Сверху набросила короткое шерстяное манто светлого оттенка аквамарина. Густое каре с рваной челкой дополнило образ заграничной девушки. Было жаль остричь волосы до плеч, но это была осознанная необходимость.
Я не знала, сколько еще буду находиться на Земле, потому что прощальный разговор с Райэлом помнился смутно, поэтому еще купила обычное черное платье-футляр и пару шарфов к нему. Теперь я была готова, но, когда взглянула на часы, поняла, что в десять вечера появиться на пороге у родителей – слишком. А появиться в квартире, куда уже мог вернуться Николай, тоже не осмелилась.
«Когда я стала такой трусихой?»
Решение нашлось быстро! Ночной клуб «Озирис» был неподалеку от торгового центра. Мне требовался стаканчик текилы, а может быть, и два…
Раньше ночной город всегда завораживал своими огнями. Сейчас их, казалось, появилось намного больше, и они вызывали дискомфорт: слишком навязчивые бегущие строки, яркий пульсирующий свет, сверкающие лампочки на вывесках, неоновые фонарики пестрили красками – от всего этого рябило в глазах.
Я остановилась у пешеходного перехода к клубу и вдруг услышала знакомый голос. Кажется, кто-то звал меня. Оглянувшись, замерла как вкопанная.
– Кирю-ух, приве-ет! Зову, зову, ты ли это?– вынимая сигарету изо рта, растягивая гласные, воскликнул мужчина, лицо которого я узнала, когда он повернулся полностью.
Передо мной стоял мой бывший – Четвертый, а на его локте висела, не держалась, а именно висела, его новая пассия, уж не знаю, которая по счету. Это была тощая девица лет двадцати пяти с немытой головой, надутыми губками, нарощенными ресницами и скатавшейся комочками тональной пудрой под глазами и в ямке на подбородке – образец дурного вкуса и неряшливости.
Мельком окинув девушку снисходительным взглядом, я вернулась к глазам Четвертого и с недоумением поймала себя на том, что уже несколько секунд силюсь вспомнить его имя. Я лишь помнила, что когда-то этот мужчина был в моей жизни… И как это было давно-о-о! Будто в прошлой жизни!
Я брезгливо поморщилась и отступила на шаг, чтобы не дышать сигаретным дымом. Теперь запахи были для меня куда более резкими, чем раньше.
ebooksa