Потерянная душа

– Ты расскажешь, что с тобой было?– смущенно морща лоб, поинтересовался он.

– Ох,– тяжело выдохнула я и с непривычки покосилась на облако пара.– Не хочу два раза рассказывать… Мы же завтра пойдем к родителям?

– Мама будет в шоке,– покачал головой Николай.

– А папа?– настороженно сдвинула брови я.

– По крайне мере он тебя не выпорет,– горько усмехнулся в ответ брат, а потом как-то болезненно поморщился и выдохнул:– Но ладно, я – балбес, но от тебя такого никто не ожидал! Как ты могла просто так исчезнуть?!

Уголки глаз зачесались от надвигающихся слез, голос грозил задрожать. Я намеренно широко улыбнулась и, опустив глаза, прижалась щекой к виску брата.

– Прости, Ник. Я вас всех очень люблю, правда. Не заставляй оправдываться в том, в чем я не виновата…

«Я же не виновата, правда?»– спросила я свой внутренний голос. Но что он мог ответить? Что мне бесконечно жаль?

– И я скучал, Кир,– как-то сдавленно произнес брат, на него это было не похоже, и по-медвежьи неуклюже притянул к себе.

Когда по уху вдруг потекло что-то горячее, моя защита рухнула. Из-под ресниц брызнули слезы и вмиг пропитали его пуховик. Николай почувствовал мои всхлипывания, но ничего не сказал, только крепче обнял. Удручало то, что вновь придется скоро исчезнуть из их жизни, но я чувствовала себя виноватой лишь за то, что не испытываю истинного сожаления, только грусть.

Но пора было утереть слезы и мокрый нос: мороз щипал влажные щеки и ресницы слипались. Мы поднялись в квартиру. Еще некоторое время мы сидели на кухне и пили чай с шоколадками, это единственное, что понравилось из всех моих покупок. Николай пил коньяк и рассказывал про то, как они искали меня, подняли всех знакомых, даже моего Пятого, который был напрямую связан с МВД, как папа перенес микроинфаркт, но быстро оправился после получения письма от меня.

Чувство вины накатывало волнами, но я не могла злиться ни на себя, ни на Райэла, даже на Марка не могла, потому что, даже слушая о самом дорогом человеке на Земле – отце, мысленно обнимала моего нэйада и представляла нас в нашем жилище.

А мама, казалось, пережила бы еще одно татаро-монгольское иго, а может, и была бы его предводителем. В этом вся она: построить всех по стойке смирно, дать нагоняя, вымотать нервы кому хочешь, добиться нужного результата и с чувством выполненного долга за день спокойно спать ночью. Но именно на ней и держалась наша странная семейка. Кто бы смог сделать для меня больше, чем она, с моей неизлечимой аллергической болезнью. В том, что я довольно неплохо и разнообразно питалась, была ее заслуга: мама умела заводить нужные связи, общалась с известными диетологами и аллергологами и многому научилась сама, а затем обучила и меня. Но до Новой Зеландии она не добралась, видимо, из-за того же письма. Узнав, что я жива и здорова, занялась привычными делами… Наверное… Но, скорее всего, у них не было таких финансов.

Потом мы улеглись на кровать, и в потемках я долго наблюдала, как пытался заснуть Николай, а затем сон сморил меня.

Утренние процедуры стали очередным испытанием. Мало того, что после бутылки шампанского почему-то болела голова, я еще и не выспалась. Кто-то из соседей начал или продолжил ремонт – понежиться в постели не удалось. Так еще на несколько секунд я замирала над каждым предметом, который требовался, чтобы привести себя в порядок. Волосы торчали в разные стороны, электризуясь от любой расчески, зубная щетка выпадала из рук, измазав пижаму пастой, завтрак подгорел, потому что из головы напрочь вылетело, что в сковороду нужно было бы налить масла.

Сегодня дышать стало легче, но я все еще ощущала тяжесть в теле от гравитации. Общая атмосфера Земли удручала, да и неспокойно было на сердце: мысли о Райэле и риске не вернуться перемешивались с мыслями о том, как появлюсь перед отцом. Но я старалась не унывать. Даже была в настроении.

Сам Николай вернулся после десяти утра, взяв на работе отгул.

– Ты еще не сообщал родителям обо мне?– с надеждой глядя на брата, спросила я.

– Что ты тут натворила?– проходя к окну и открывая форточку, усмехнулся он.

– Я разучилась готовить,– засмеялась я, переминаясь с носка на носок и все еще беспокойно ожидая ответа на вопрос.