– Миледи, вы не понимаете, я убила их всех!
– Ну, туда им и дорога. Следов не останется, не думай. Мы сожжём этот особняк, а я позабочусь о том, чтобы никаких улик и доказательств нашего с тобой здесь присутствия не осталось.
– Миледи! Вы же… я же… я же вампир! Как вы не понимаете?! Я … я монстр! Я чудовище!
– Ага. За три года даже не покусившееся ни разу на мою кровь?
– Я уже её получила! Мне её уже дали! Вы не понимаете. У меня нет больше времени, миледи! Я должна вернуться домой и умереть там. С честью!
– Минуточку, – я поднялась первой, взглянула с тоской на собственную одежду, запачканную теперь не меньше, чем одежда моего «двойника», вернувшегося в свой натуральный вид, и подняла с пола ревущую горничную. Благо за счёт разницы в росте я могла теперь это сделать. – Тебе дали мою кровь?!
– Тот человек… который приказал мне всегда быть рядом с вами, всегда быть на вашей стороне, защищать вас до смерти и после её черты тоже. Он дал мне лекарство из вашей крови. Он обещал три года, но оно дало мне чуть меньше времени! И это было единственным, что могло мне помочь! А сейчас… лекарство больше не действует. Я больше не могу держать под контролем того вампира, что в моей душе. Я проклятое дитя, Миледи!
– Ты не чистокровный вампир, – вынесла я единственно чёткий вывод из той запинающейся речи, что обрушила Амелис на мою голову, и потянула её в ту сторону, где ощущала ближайший источник воды.
Мисси, спотыкаясь, послушно двигалась следом. Её руку выпускать я и не подумала.
Закрыв за нами дверь ванной комнаты, я сноровисто начала избавляться от окровавленной одежды, выбрав среди всех бадеек, что здесь стояли, самую большую и чистую. Малое циркуляционное заклинание из сферы воды отлично подходило для стирки. А щёлок и порошок из мыльных трав в ванной был в изобилии. Я, к счастью, за время обучения в пансионате, научилась их отличать друг от друга.
– Мисси, раздевайся.
– Миледи.
– Заладила, – рассердилась я. – Миледи я, миледи, ну, и дальше что с того?! Послушай меня. За три года ты отлично должна была понять, что я не просто принцесса, но ведьма. А ведьме до всех этих условностей немного больше, чем просто «начихать». Ага? Так что раздевайся, пока наша одежда будет стираться – сушиться, мы отмоемся от этих пятен крови. И… ты мне расскажешь всё, что помнишь с момента похищения – раз. Кто ты, если не чистокровный вампир – два. Что значит умереть с честью – три. И… пока достаточно. Слушаю тебя внимательно.
Амелис рассказывала и долго, и недолго одновременно.
Проклятыми называли детей, родившихся от вампиров и людей. Редкие случаи, к сожалению, для окружающих всё же случались. Ребёнок, родившийся от такого союза (всегда недобровольного), до какого-то момента сохранял рассудок, а потом сходил с ума. Проклятых детей называли ещё «королевскими убийцами». По той простой причине – что подстроив рождение такого ребёнка, заказчики тренировали и дрессировали будущих убийц, внушая одну-единственную мысль: убить того, на кого укажут.
Амелис была одной из таких дрессированных. Её выкупили и прислали ко мне, чтобы она меня убила. Девушка была на грани оборота, сумасшествия, когда проклятое дитя обретает сущность вампира. Но произошло нечто странное, нечто, что моя убийца себе сразу объяснить не смогла. Рядом со мной тьма отступала, разжимала свои когти. И вместо того, чтобы стать вампиром, Амелис стала чуть больше человеком, чем она когда-либо могла мечтать.
Что человеку у нас свойственно? В первую очередь, свобода мысли, свобода воли – и она приняла решение, что убивать меня не будет. Просто останется рядом.
Идея о том, что в случае провала работы, нужно пойти в свою деревню и умереть там с честью, вбивалась в голову дрессированных убийц с детства. Подкреплялась, естественно, магией разума.
Что касается первого пункта – похищения, то помнила Амелис, к сожалению, немного.
Лекари вышли из комнаты, ей было плохо, она почувствовала, что к спальне идёт кто-то очень страшный, приказала Солару спрятаться, а когда пёс выполнил сказанное – потеряла сознание.