Моя дикая страсть

Дикой нет несколько часов, без нее комната пустая и безжизненная, а я как неприкаянный не могу найти себе место. Плечо начинает ныть, принимаю лекарства, ложусь на диван и незаметно для себя проваливаюсь в сон.

Меня будит шум воды. Марина в ванной. С облегчением выдыхаю, хотя расслабляться рано, разговор предстоит непростой. Не могу сдержать ироничную улыбку, увидев ее разбросанную одежду на полу. Вот как мне ее отпустить? Поднимаю брюки с блузкой и бросаю на кресло. Шум воды стихает, хлопает дверь.

— Привет, разбудила тебя? Как твоя рана?

— Все хорошо.

— Ты не представляешь, как сложно найти нормальных аниматоров, чтобы устроить детям представление. Мы хотим в детских домах устроить праздник, пришлось отсмотреть много артистов, прежде чем выбрали хороших, — говорит она как ни в чем не бывало.

Марина уставшая и до невозможности красивая, в шелковом белом халатике, едва прикрывающем упругие ягодицы. Чувствую, что она пробивает мою броню. Я ведь не любил ее. Хотел обладать ее телом, трахать ночи напролет. Ни о какой любви даже мыслей не было. Не создан я, наверное, для таких серьезных чувств. Слишком долго мне внушали, что чувства это слабость для мужика и на первом месте стоит дело. В какой момент мои принципы и планы свернули не в ту сторону?

— Почему ты ослушалась моего приказа и не собрала вещи? — говорю с напускной строгостью, а самому хочется наброситься на нее с поцелуями.

— Потому что я не твоя подчиненная, а жена. И приказам не подчиняюсь, — мило моргнув шикарными ресницами, поворачивается спиной и сбрасывает халатик. Но я-то знаю, сколько скрывается тротила за невинным взглядом.

Глава 45

— Мои подчиненные слушаются меня беспрекословно, в отличие от жены. Не вижу причин отменять свой приказ. Твой отъезд пойдет на пользу всем, — в лице привычная холодная сдержанность и отстраненность, как в наши первые встречи.

— Почему, говоря это, ты не смотришь мне в глаза? — провожу рукой по колючей щеке. Чувствую, как сжимается челюсть и дергается кадык. Ловлю себя на мысли, что до дрожи хочу ощутить тепло его рук.

Наконец-то черты лица смягчаются от моих ласк. Ледяной взгляд, пронзивший меня насквозь, начинает оттаивать. Пальцы запускает в мои волосы и больно сжимает, притягивает к себе, впечатывая в стальную грудь. Не сопротивляюсь, потому что мне нравится его грубость и напор. Муж не терпит возражений, и он может легко их пресечь. Сказать, что я волнуюсь, значит ничего не сказать. Я дрожу не только от волнения, но и возбуждения, которое разрастается в груди и отдает горячей пульсацией внизу живота. Но я абсолютно убеждена только в одном. Я должна остаться и быть рядом с ним. Обвиваю руками шею, тянусь за поцелуем, но в последний момент Батур останавливает, сжимая пальцами мои скулы.

— Еще пару дней назад ты кричала, что ненавидишь меня. Что же изменилось? — в мужском голосе уже не слышно строгости.

— Женщинам свойственно непостоянство. А ты говорил, что я не нужна, что ты со мной из-за жалости. Батур, повторишь мне это глядя в глаза? — шепчу на ухо, каждым движением поднимая градус происходящего. Я готова сдаться, подчиниться ему, забыть обиды, дать все, что он хочет, потому что хочу не меньше.

Расстегиваю верхнюю пуговицу его рубашки и нетерпеливо целую оголенную кожу, упиваясь мужским запахом, на очереди следующая пуговица. Пальцы горят от прикосновения к его сильному телу.

— Почему молчишь? — провоцирую его и спрашиваю с вызовом.

— Иди собирай вещи, Марина, — голос звучит тише и мягче. Чувствую на талии его ладонь. Пусть говорит что угодно, но победа уже у меня в кармане. Облизав губы, медленно провожу рукой по его голому торсу. Он напряжен как сжатая пружина, еще немного и рванет.

— Марина, я не железный. Остановись. Это запрещенный прием, — рычит мой зверь. — Решение свое не изменю. Можешь не стараться.

В ледяных глазах вместо ярости уже вовсю бурлит похоть и голод, я задыхаюсь. Осыпаю медленными поцелуями шею, грудь, провожу руками по спине. Стальные мышцы плавятся от нежных прикосновений моих рук. Снимаю рубашку, осторожно, чтобы не потревожить рану, спускаю ее с плеч. Батур не сопротивляется.

— Ты уедешь. Я своего решения не поменяю, — сипло на выдохе говорит муж. Он стоит неподвижно, убрав руки в карманы.