Снова мечтай

Он напрягся, однако не прекратил.

Я подавила вздох и направилась к встроенному шкафу в коридоре, откуда достала щетку. Вернувшись на кухню, подошла к Блейку, стараясь ступать только туда, где нет осколков. Затем присела и начала сметать перемешавшиеся стекла и макароны.

– Оставь! – прорычал он.

Я подняла на него глаза и изогнула бровь:

– Ты на полном серьезе собираешься сейчас жаловаться на мою помощь?

Он стиснул зубы и опять потянулся за крупным осколком, который поднял и положил на столешницу, чтобы тут же снова наклониться. Было видно, что ему больно. На лбу выступила испарина, и он резко вдохнул, когда разогнулся.

– Иди в гостиную. – Он хотел что-то ответить, но я не дала. – С кровоточащей ногой ты только сильнее тут все пачкаешь. Иди в гостиную! – повторила я более властно, чем ощущала себя под его сердитым взглядом.

Мы играли в гляделки еще несколько секунд, которые показались мне вечностью, но в конце концов Блейк сдался и выпрямился.

Я подняла костыли и протянула ему. Не глядя на меня, он взял их и поковылял из кухни в сторону обеденного стола, оставляя кровавую дорожку на полу. И хотя я не так восприимчива к этому, как он, все же вынуждена признать, что комбинация из расплавленного сыра и крови действительно не самое приятное зрелище.

Поскорее закончив подметать, я подхватила тряпку из мойки. Намочила ее, налила даже больше чистящего средства, чем нужно, и начала отмывать пятна крови, которые повсюду оставил Блейк. Когда добралась до стола, поднялась. Не взглянув на Блейка, возвратилась на кухню и выкинула тряпку. Потом быстро сбегала наверх в ванную. Там я изучила содержимое шкафчика за зеркалом над раковиной. В дальнем углу нашлись бутылочка с дезинфицирующим спреем и марлевый бинт, а на одной из нижних полок – пластыри, которым, судя по виду, уже не один год, но в данный момент мне было все равно. Вооружившись всем этим, я снова спустилась вниз и сделала промежуточную остановку на кухне, чтобы захватить ножницы для бинтов.

Блейк между тем с отвращением на лице разглядывал свою ступню. К тому времени он побледнел настолько, что я опасалась, как бы он сейчас не потерял сознание. Тогда, на анализе крови, он на самом деле упал в обморок, потому что слишком быстро встал.

Отмахнувшись от этого воспоминания, я подошла к нему.

– Не смотри.

Он покосился на меня как на надоедливую муху. Затем его взгляд замер на пластырях у меня в руках.

– Что ты собираешься делать?

– Оказать тебе первую помощь.

Я опустилась перед ним на колени и, не дожидаясь ответа, брызнула на рану антисептиком. Потом взяла бинт и стала аккуратно промакивать, стараясь лишний раз не прикасаться к Блейку без надобности. Он и так весь сжался.

Осмотрев порез на подушечке стопы, я с облегчением обнаружила, что на вид он не очень глубокий. После этого я еще раз осторожно его продезинфицировала, отрезала большой кусок пластыря, сняла защитные полоски и заклеила рану.

Когда я закончила, Блейк поставил ногу обратно на пол. Лишь после этого я снова подняла на него глаза, причем мой взгляд задержался на его животе. Если один только вид его голой спины меня буквально заворожил, то теперь пришлось сделать над собой еще большее усилие, чтобы не слишком долго пялиться на четкие контуры мышц его пресса… хотя я бы с превеликим удовольствием потратила на это несколько минут.

– Так нормально? – спросила я охрипшим голосом и кашлянула, прежде чем вновь посмотреть ему в лицо.