Радуга в тумане

— Эрнест Робертович, если что не так, мне Петр Яковлевич голову оторвет, вы же знаете, — взволнованно начал водитель.

— Все так, разомни ноги.

Мужчина вышел. К нему уже спешили двое парней, на ходу расстегивая пиджаки, оголяя кобуру. Еще один остался возле второй машины.

— Почему стоим? — Спросил Виктор. Видимо, он был старший в охране.

— Барышня ругается и дерется, а Эрнест Робертович ее успокаивает.

— Малахольная какая-то, свалилась нам на голову. Ну, просто мелкий вредитель. — Ровно, без эмоций сказал он.

— Это хорошо.

— Что хорошо, — не понял тот, — что вредитель?

— Нет, что мелкий! Сына она ему не показывает, — многозначительно произнес Семен Иванович и улыбнулся в усы, глядя, как на каменное лицо Виктора все же прокралось удивление.

— Я не сбежал! Вернуться не успел… Я не хотел посвящать тебя в свои, мягко говоря, темные дела, не хотел ни малейшей вероятности риска или просто неприятностей для тебя. — Геша нахмурил брови. — Не к родителям я ездил, если и забегал к ним, то совсем ненадолго, чтобы они убедились, что все в порядке, и я здоров и счастлив. Я, правда, был счастлив с тобой. Вот только еще до нашей встречи я занимался форцовкой. У Гарика, тогда я считал его другом, были свои люди в порту, он получал товар, и мы быстро его сбывали на одесском привозе и через проверенных людей. Чаще всего удачно. Кое-что оставлял для себя. По тем временам мне светила статья за сбыт контрабанды, если бы я попался, а контрабандой считалось все, что попадало в страну нелегально.

У Маши высохли слезы. Она недоверчиво смотрела на Гешу и понимала, что совсем его не знала. Она была настолько влюблена и поглощена своими собственными чувствами, что не замечала тогда в его поведении ничего странного. Геша казался ей сильным, самостоятельным, уверенным в себе, он был той самой крепостью, в которой можно укрыться от холода и ветра. Она уважала его желание часто навещать родителей, может потому, что не могла заставить себя ездить к своим.

— Иногда случались проколы, и я отсиживался какое-то время в Южном городке, где однажды мы с тобой встретились. Ты помнишь?

— Лишний вопрос. Подружка Ленка вытащила меня в «Геликон» посмотреть на красивого, осторожного, одинокого парня, который, то появлялся в городке, то загадочно исчезал, вызывая интерес у всех местных девчонок. Ни с кем не общался, ни с кем не знакомился, ну просто кот, который гулял сам по себе.

— Почему кот?

— На одинокого волка ты тогда не тянул.

— А сейчас?

— Не знаю, на сколько одинокого, — Маша оценивающе прищурилась и кивнула в сторону его свиты, — но на волка похож.

— Жизнь заставила… Тогда я должен был получить очередную партию, но Гарик уже засветился, нас ждали оперативники. А дальше все как во сне: уголовное дело, слезы матери, лица следаков, желавших повесить на нас всех собак. И ты, такая вся наивная, доверчивая, необычная, как радуга в тумане. Знаешь, есть такое редкое природное явление. — Он с нежностью посмотрел на Машу. — Пока велось следствие, три месяца пробыл в СИЗО. Из этой передряги меня вытащил отец благодаря своим связям. В тот день, когда меня отпустили, я узнал две новости. Первая оказалось плохой, отец вытащил меня на условии, что вместо двух лет тюрьмы, я пойду на два года в армию. Но когда я узнал вторую новость, то первая уже казалась идеальной, иначе, я бы тебя тогда придушил, в этот день ты вышла замуж…

У Маши от выступивших слез все расплывалось перед глазами, комок подступил к горлу. Все ее чувства перемешались. Когда Геша не вернулся, она ощущала себя маленькой, жалкой, брошенной, никому не нужной, а на самом деле получилось, что она просто не выдержала испытания временем, тем более таким коротким промежутком, она не сдала экзамен на прочность отношений, на верность… ее верность. Сейчас она тоже чувствовала себя маленькой и жалкой, и причина была в ней самой. Столько лет, столько упреков, столько обид, все бессмысленно и так глупо.

В окно постучал Виктор и показал на часы.