Темный час

— Знаете, милые барышни, мама просила такой мешок взять… Я уже на выходе вспомнил.

— Какой еще мешок? Для чего? Мешки-то бывают разные. Для картошки, для мусора…

— Под мусор. Желательно, чтобы побольше был и крепкий. Там ей что-то тяжелое надо привезти. С дачи. Вечно она вот так: то на дачу что-нибудь везет, то с дачи привозит.

Крикнули Валеру. Спросили про мешок. Он молча кивнул и ушел. Вскоре вернулся с черным пластиковым мешком. Как раз то, что нужно мне. Я рассчитался. Бросил мешок в пакет.

Пришел домой. Открывая дверь, надеялся, что это бред, галлюцинация. Зайду, а никакого трупа на кухне нет. Труп лежал на месте. Бррр! Навязался ты на мою голову! Сволочь! Даже позу не удосужился переменить. Ну, и гад! Никакой деликатности!

Обмотал полотенцем руку, вытащил нож и спрятал его под холодильник. Ну, что, дружок, не кажется ли тебе, что ты загостился? Пора и честь знать! Я тебя сюда не приглашал. Молчишь? Это даже хорошо, что ты такой молчаливый. Болтунов я не люблю.

Попробовал разорвать мешок. Или мешок был слишком крепким или я сильно ослаб по понятной причине. Стал проталкивать мешок под трупом, при этом не испытывал никакой брезгливости, как будто дело имел с манекеном. Странно, почему от него не исходило трупного запаха? Одной рукой я приподнимал труп, а другой проталкивал мешок. Всё! Я завязал мешок и подтащил его к двери. Перевел дыхание. Черный плотный полиэтилен скрывал от глаз непрошенного незнакомца, но подошвы кроссовок всё же выглядывали.

Попробовал поднять мешок. И так, и этак. Ничего не получалось. Амбал был еще тот. Тогда я ухватил мешок с той стороны, где были ноги. И легко поднял их на плечи. Опустил мешок на пол. Вышел. Закрыл дверь на ключ. И прошел прежним маршрутом до мусорки. Не торопясь. Двор был пустынен. Место помойки освещалось фонарем.

Выхожу на тропу войны

Ни души. Вернулся в квартиру. Взвалил мешок. Таких тяжестей мне не приходилось таскать с далеких студенческих лет, когда мы брались за любую работу. Разгрузка вагонов, хотя и была самой тяжелым, но и самым заработным калымом. За ночь, если без дураков и перекуров, можно было заработать месячную стипендию. Правда, потом суток трое все кости ломило. И ноги были как ватные. И первый день после разгрузки передвигаешься как робот.

Я поволок его вниз. И опять мне никто не попался. Всё-таки я везунчик. Тут уж на судьбу нечего роптать. Другого давным-давно бы уже повязали. Или пока он тащил трупак на помойку ему навстречу попалось бы не менее половины жителей подъезда и каждый бы поинтересовался, что же такого интересного я несу из своей квартиры, уж не труп ли убитого мной человека. Я затолкал свой груз в тот самый полупустой ящик. Сверху забросал пакетами и коробками. Вот и всё! Я вернулся домой. Как хорошо, когда ты один, когда тебе никто не мешает и у тебя никого нет, даже если это и безмолвный труп, который если чем и потревожит, так только запахом разложения. Нет! Мне достаточно мебели. И самого себя, конечно. Больше мне никого не надо.

Я забрался в ванну. И почувствовал полное блаженство. Оказывается, человеку так мало надо. Всего-то горячей воды, чтобы он почувствовал себя счастливым человеком. Я рисовал себе следующий план: выхожу чистый и просвещенный из ванны, готовлю себе быстрый ночной закусон, а потом с водочкой и пивком. Ах! Какое блаженство! Что еще надо для полного счастья! Ничего! Заявляю вам вполне авторитетно!

Мне рисовался такой план ночного времяпрепровождения! Ну, просто конфетка! Идеальный план! Я обдумывал все детали, что доставляло мне почти райское наслеждение.

Идиот! Я подскочил! Какой же я идиот! Вытерся и бросился искать мобильник. Я уже забыл, когда звонил в последний раз. Конечно, батарея была разряжена. Подключил зарядку. Ладно! Время еще терпит. А я пока соберусь с мыслями. Через час я оделся, положил в карман перочинный ножик и стеклянный бокал в целлофановом пакете. Глянул на мобильник. Ну, что же! Зарядки вполне хватит. Опять вышел на улицу. Теперь в доме горело только два окна. Была уже глубокая ночь. Разгреб в ящики коробки. Труп мой лежал на месте. Что же ты такой невостребованный? Ухватив за грудки, я посадил его. Голова склонилась набок. Он сидел, упираясь спиной в стену ящика. Сначала несколько снимков лица. Потом я разрезал у него на груди одежду. Оба-на! А у нас явно богатое уголовное прошлое. Такие наколки вряд ли делают в тату-салонах. Они у него оттуда из-за колючей проволоки. Ну, что, говорят, что уголовные наколки очень много могут рассказать об их хозяине. Потом несколько снимков целиком крупным планом. А теперь отпечатки пальчиков на бокальчик. Ну, кажется, и всё. Я вернулся и опять залез в ванну. Не приняв ни капли спиртного, что меня самого удивило, завалился и сразу заснул. Никаких кошмаров мне не снилось. Этой ночью я хорошо выспался. Интересно, храплю ли я по ночам?

Впервые за последние месяцы я проснулся трезвым. Но подниматься не стал, лежал и обдумывал свои действия. Прокрутив несколько раз план, я нашел его вполне разумным. Оставалось только выполнить его. Интересно, как это у меня получится?

Оказывается, что можно самим собой удивить себя. Вот какое открытие совершенно неожиданно сделал я. На скамейке сидели всё те же бабушки. Сколько я себя помню, они всегда здесь сидели в одной и той же позе и в одних и тех же нарядах. На этот раз я не буркнул дежурное «Здрась!», а широко улыбаясь, громко и внятно выговорил, шаркнув ножкой (всё моё существо выражало самую искреннюю радость):

— Доброе утро, милые дамы! Прекрасная погода, не правда ли? А прекрасная погода способствует прекрасному настроению. Хотя и говорится, что у природы нет плохой погоды.

Чем их привел в состояние комы. Я прошел мимо, даже не оглянувшись. Но наверняка знал, что их лица вытянулись, челюсти отвисли и они сидели, как каменные статуи, не производя никаких звуков и движений. Где ты великий Фидий? Оправившись и вернувшись к жизни, они решили, что это был не я, а очень похожий на меня человек, то есть мой брат-близнец. Обо мне у них было железобетонное мнение, которое не могла поколебать даже взрывчатка. Такое объяснение их вполне устроило, после чего они вернулись к своему обычному занятию, то есть к промыванию косточек всех жильцов дома. Ну, не вести же им философские разговоры? Хотя старые люди склонны ко всякому роду странностей. И поверьте, что среди них немало доморощенных философов.

Всё-таки я жестокий человек! Разве можно проводить подобного рода эксперименты над почтенными матронами? А если у кого-нибудь их них оказалось бы слабое чувствительное сердце? Но меня можно извинить, поскольку с моей стороны это не было никаким экспериментом. Я был почти уверен, что это был не я, а какой-то пока еще мне мало знакомый человек, разительно похожий на меня. Но не я! Так что бабушки оказались решительно правы, когда подумали про брата-близнеца.

Какая разительная перемена может произойти с человеком, когда он целые сутки не берет в рот ни капли спиртного! Это уже совершенно другая личность! Это два разных человека!